Рисуется.
– Ну, – говорит Валерка, ставя на стол корзинку с конфетами и шоколадным печеньем (он ужасный сладкоежка, невозможно представить, что в человека может влезть столько сладкого), – И когда вы собираетесь подавать заявление?
– Какое ещё заявление? – практически хором спрашивают Рая с Егором, и, безотносительно того, что Валерка имеет в виду, в душе у Раи теплеет: она любит, когда её мысли совпадают с чьими-то ещё настолько, что оказываются выражены одинаково.
А о каком заявлении он говорит, она понятия не имеет.
Валерка хмурится, и Рая впервые замечает ярко-рыжие волоски у него на бровях.
– Что значит, какое? В Федерацию. О том, что вы собираетесь кататься вместе. Такой же порядок? Или, подождите…
– Да мы вроде как… – начинает Егор и замолкает, обеими руками цепляясь за кружку и нерешительно глядя на Раю.
Она заканчивает за него:
– …не думали об этом.
Серьёзно, Валерка мог бы преподавать актёрское мастерство вместо того, чтобы быть массажистом. Глаза, во всяком случае, он закатывает весьма выразительно.
– Ну так подумайте. Нет, серьёзно, вам стоит об этом подумать. И не только подумать, но и попробовать.
Сделав первый глоток, Егор на секунду прикрывает глаза и медленно говорит:
– Вообще, мы уже немного попробовали.
Он осторожничает.
– В торговом центре, – тут же добавляет Рая, чтобы его поддержать.
Ей не хочется, чтобы он чувствовал себя некомфортно, и лёгкая улыбка говорит ей, что поддержка ему помогла.
Он поясняет:
– На общем катке.
– Ооо, – Валерка весь подбирается. – И как это было?
Ответить одновременно достаточно сложно и очень легко.
– Ну, я не разлила свой шоколад, – отмечает хорошее Рая. – И мы не упали.
– Хотя и пытались.
Егор не заостряет внимания на том, что пыталась скорее она, чем они.
Валерка с энтузиазмом потирает руки. Многочисленные серебряные кольца у него на пальцах (когда Рая впервые замечает их, то весьма удивляется, ведь на каток он никогда их не носит) сияют – так же как и улыбка.
Выглядит он так, как будто собирается сам лично взять их под своё крыло, тренировать и спонсировать. Или даже как будто уже сделал всё это и теперь с отеческой гордостью наблюдает, как они поднимаются на верхнюю ступеньку олимпийского пьедестала.
– Значит так, – говорит он, – завтра идёте на тренировку, но только не к нам, конечно, зачем Рае обратно в это болото, а к Егору. Твои тренеры тебя же не выгнали, я надеюсь? – Он указывает головой в сторону коридора, где осталась сумка с коньками, и Егор торопливо качает головой, мол, нет, не выгнали, что ты, я сам забрал коньки, просто потому что нельзя их нигде оставлять. – Вот и отлично. На чём я остановился? Идёте на тренировку и катаетесь вместе, причём так, чтобы оба Белых обалдели и сразу же захотели с вами работать, потом пишете заявление в Федерацию, рвёте всех как тузик грелку сперва на чемпионате России, потом на Европе, потом в мире, потом на Оли…
Ну вот. Она так и думала.
– Эй, хватит. – Рае очень хочется пнуть его по ноге или дать локтем под рёбра.
Она не агрессивная, её просто пугают разговоры о будущем. Особенно о совместном.
Егора, судя по его выражению лица, тоже.
– Да, ты, пожалуй, права, с Олимпиадой я поторопился, – говорит Валерка, воздевая руки с преувеличенно трагическим видом. – Но насчёт тренировки и заявления я абсолютно серьёзно.
Выглядит он при этом довольно забавно, а ещё, кажется, сам верит в то, что сейчас говорит, и, может быть, именно поэтому Рая на мгновение тоже позволяет себе в это поверить. Она представляет себя на льду рядом с Егором, и представить оказывается неожиданно просто. Чужой энтузиазм подхватывает и заражает, тем более, это же Валерка, он давно её знает и он не стал бы ей врать, не стал бы говорить того, чего на самом деле не думает, даже не предложил бы им с Егором встать в пару, если бы считал, что это плохая идея.
