– Почему ты больше не приходишь? Я обидела тебя чем-то? Скажи, я исправлюсь, – я еле сдерживала слезы, от него за километр разило холодом и безразличием.
– Мне некогда. Я приду, как смогу. Не надо за мной ходить и упрашивать, имей гордость! – Игнат одарил меня брезгливым выражением лица, по моей спине пробежал ужас.
– У меня ее нет! Совсем нет! – я позволила себе разрыдаться, если это не вернет его, то уже ничего не поможет. Я опустилась на свои костлявые колени, я была готова умолять его. – Не бросай меня, ну пожалуйста, не бросай.
– Бог наказывает меня за то, что связался с сиротой. Кристина, я встречаюсь с другой женщиной, ты мне больше не интересна. Я не говорил, чтобы расстаться по-хорошему, мягко, но ты не понимаешь. Перестань плакать и отстань от меня!
– Ты не можешь меня бросить, мы же любим друг друга, – я хотела спасти эти отношения любым способом, даже растоптав себя.
– Алле, я никогда ничего не испытывал к тебе ничего, кроме возбуждения! – Игнат встал, чтобы выйти. Вот-вот вернется с обеда кадровичка. – Я приходил к тебе из жалости, потому что ты была девственницей. Не хотелось обидеть тебя одноразовым мероприятием и смотри, как все затянулось! Но теперь я нашел нормальную девушку, буду с ней встречаться и мне не нужна твоя доступность, – он оставил меня в слезах на полу с этими страшными признаниями наедине. Так я узнала, что любовь может быть жестокой и безжалостной. Больше я не оплакивала наши отношения. В глубине души я думала, что он вернется, что скажет, что это шутка, что снова будет целовать мои губы.
Я с блеском закрыла сессию, но он так и не осознал своей ошибки. Наша молчанка продолжалась все лето, а в сентябре Аня сообщила о сборе денег для подарка на его свадьбу. Мне казалось, что я не переживу этот момент, но внутри было пусто. Ни одной слезы или плохой мысли. Я положила 200 рублей в конверт и съела мандариновое мороженое по дороге до дома.
Утром Игнат зашел к нам в кабинет, сияющий и счастливый, чтобы отдать бумаги на подпись. Его взгляд упал на меня, он хотел отвернуться.
– Поздравляю! Надеюсь, вы проживете вместе яркую и красивую жизнь, – я подала ему руку, которую год назад он целовал в небольшом парке. Брюнет тепло улыбнулся и пожал ее. Он думал, что последний камень упал с его души перед алтарем.
Но я так и не научилась прощать. Незаметно проследив за ним, я воткнула в его широкую спину шприц с сильным снотворным. Своими отлучками, он довел меня до бессонницы, и врач выписал мне лошадиную дозу, чтобы я, не дай Бог, не вернулась. Бесплатная медицина не сильно заботиться о правилах безопасности. В переулке не было никого. Я пронзила его тело ножом 29 раз, он ни разу не шелохнулся, не издал ни звука.
Это было мое первое убийство, я даже не вздрогнула. Меня не накрыло сожаление, совесть не мучила. Удивительно, как спокойно я вытерла руки, выкинула нож далеко от этого места и ни разу не обернулась. В ту ночь я спала, как младенец.
Пока все хихикали, рассказывая о том, что счастливые часов не наблюдают, я молчала. Ни разу у меня не дернулся глаз, я не боялась, что меня вычислят, он никому не рассказывал о нашей связи. Я бы рассказала, но некому. Полиция позвонила начальству уже после обеда. Шок, сплетни, пересуды. Все расценили это как банальное ограбление, я достаточно умна, чтобы вытянуть его кошелек прежде, чем уйти. Он никогда не узнает, что это была я, никто не узнает. Кроме моих читателей.
