– Теперь точно пару часов на холоде продержат! – сказал один из заключённых.
– Не успеешь приехать, сразу на больничку попадёшь, – обнадёжил его сосед, бодрый старичок с растрёпанной бородой.
По железной крыше вдруг забарабанил дождь. Они уже приготовились к долгому ожиданию, как дверь неожиданно распахнулась, и в душную камеру ворвалась, струя свежего холодного воздуха.
– Васильев, на выход! – раздалась команда.
Со скамьи поднялся молодой парень и, держа в руках матерчатую торбу, направился к двери.
– Дождик в дорогу – это хорошо, – сказал кто-то из темноты.
– Быстрее, быстрее, мать вашу! – слушал Серый крики старшего конвоя, сидя в зарешечённом фургоне, в котором его и ещё восьмерых осужденных привезли на этап.
– Титковский! – раздался надсадный крик.
Подхватив тощий сидор, он спрыгнул на землю и быстро побежал между солдатами. На ступеньках «столыпина»>34 его за шкирку схватил стоявший на площадке дюжий розовощёкий конвоир, втянул в вагон и, не давая опомниться, затолкал в купе. Настроившись на то, что камера будет забита битком, он был приятно удивлен, увидев всего четверых.
– Привет честной братве, – степенно сказал Серый, безошибочно вычислив, что трое явно не первоходы. – Какая шконка свободна?
– Ты присядь, расскажи людям о себе, а там по делам твоим и место тебе определим, – ответил пожилой бородатый мужик.
– Титковский Сергей Дмитриевич, кличка Серый, статья 162 г.>35 Срок два года. Вторая ходка.
– А первый раз за что залетел? – спросил скуластый парень лет тридцати с узкими чёрными глазами.
– По 167>36. Семь лет, – спокойно ответил Серый, демонстрируя уважение к присутствующим.
– Петрович, – не поворачивая головы, сказал бородатый, – шмотье своё перекинь на третий ярус. Судя по заходу, правильный бродяга в наш дом заглянул.
Серый присел к столу и, развязав сидор, положил на стол кусок сала, пачку махорки и цыбик чая.
– Вот и чифирёк в радость! – обрадовался обладатель бороды. – А то брандахлыст>37 надоел.
– На чифирёк не наберётся, а вот купчика>38 попить можно будет, – сказал Серый. – Конвой вологодский?>39
– Нет, – ответил скуластый. – Кипяток дают и до ветру водят, когда нужда наступит. Если просим, дверь в тамбур от холода прикрыть, тоже не отказывают.
– А откуда этап? – поинтересовался он.
– Из Махачкалы, я первый пассажир. Коля Ухналь в Минводах подсел, а Петрович и Баламут в Усть-Лабе. Везут нас в Белоруссию, там город есть, Орша называется, вот там и будем чалиться.
– Неужто поближе тюрем не было? – Серый искренне удивился: – Ладно бы на севера, в лагеря законопатили.
– Да нет уж, спасибо! Мы эту делюгу уже обкашляли. Я с Баламутом в КарЛАГе>40 сидел, только в разных отрядах. Ветры с ног сдувают, вся харя в песке. Ухналь вон в АнгарЛАГе отдыхал, шестерик отмотал… Нет… лучше к бульбашам, там хоть лето как лето и зима как зима.
– Это точно, – согласился Серый. – Я первый срок в ХакасЛАГе оттянул. Лучше на запад, чем на восток.
Заварив чаю, они поужинали и легли спать. Петрович, который сел за растрату, начал тихо напевать:
По тундре, по железной дороге,
Где мчится поезд Воркута – Ленинград,
Дождик капал на рыло и на дуло нагана,
Лай овчарок всё ближе, автоматы стучат.
Я тебя не увижу, моя родная мама,
ВОХРа нас окружила, «Руки в гору!» – кричат.
– Петрович, – проникновенно сказал Баламут, – если не заткнёшься, я тебе точно что-нибудь на рыло накапаю, в хату опущенным зайдёшь.
