«Не о том думаешь, – вмешался в мои мысли внутренний голос. – Кого нам любить и кого ненавидеть, то дело житейское. А вот как вы попадёте в войско Батыя, если их улус принадлежит Чагатаю?».
Действительно, как? Я тут же озвучил свои сомнения.
– У меня золотая пайцза Чингисхана. Я командую тысячей воинов и в моей воле решать с кем мне идти. – Потёрлась о моё плечо Тань Я. – Гонец, посланный к Бату, ещё месяц назад привёз согласие хана на то, чтобы моя тысяча присоединилась к его нукерам.
– И где это произойдёт?
– Мы должны их нагнать у реки Яик. Основные войска пойдут из Туркестана. Бату с братьями и сыновья Угэдэя, Ча- гатая и Толуя встретятся там же.
– А как же Сыгнак? – вспомнил я трилогию писателя Яна. Из его романа я знал, что этот город в Средней Азии послужил местом сбора монгольских туменов.
– А что Сыгнак? – вопрошающе блеснула глазами принцесса, положив подбородок на мою грудь.
«И что скажешь? – ехидно ухмыльнулся внутренний голос. – Откуда ты знаешь про Сыгнак?».
– Да что-то такое слышал, – промямлил яи, бодро выскочив из-под одеяла, крикнул. – Рота, подъём!
– Ты спешишь? – соблазнительно сверкнула зубами девушка, даже не пытаясь вернуть на место откинутый мною угол одеяла.
«Ну, нет, – попытался я отвести глаза. – Нас этим не возьмёшь».
– Что ты за полководец! – после очередной гонки за счастьем попытался я свалить вину за свою слабость на хрупкие женские плечи. – Надо войско готовить, а ты в постели валяешься.
– Мои люди знают, что им следует делать, – промурлыкала искусительница.
– В отличие от некоторых, им няньки не нужны.
– Почему именно Яик? – поспешил я перевести тему разговора.
– Дальше кипчаки и Булгария. С них и начинается великий поход.
Ну конечно же! Субедэй, как и его бывший предводитель Чингисхан, ничего не прощал. Он не мог забыть половцам (то бишь кипчакам) предательства 1223 года и свой не очень впечатляющий поход 1229 года. Так что теперь их участь предрешена.
За время пребывания в средних веках я смог убедиться, что очень многие поступки великихв нашем понимании людей основывались на обычных человеческих страстях и амбициях, а не на далекоидущих планах. Это мы навыдумывали себе кумиров, приписав им все мыслимые и немыслимые качества. А всё обстояло гораздо проще: Вася поступил так, потому что Федя назвал его нехорошим словом. Или, Стёпа хотел Машу, а она Севу. Стёпа набирает кодлу отмороженных ребят и идёт бить Севу. Все мы люди, все мы человеки. Может быть, через сотни лет и о нас наболтают что-нибудь подобное. А мы – вот они. Просто живём и не думаем о глобальных последствиях своих поступков.
– Яиктак Яик, – окончательно свернул я с опасной темы и вспомнил, что название этой реки знакомо мне по историям о казачьей вольнице, что наступит там несколько веков спустя. А в начале ХХ века её не сможет переплыть смертельно раненый Василий Иванович Чапай. Но тогда она уже будет называться Урал.
Меж тем шум снаружи усиливался. Кричали женщины, весело переговаривались воины, плакали дети и лаяли собаки.
– Поход, великий поход! – не сходило с уст участников переполоха.
– Добыча, рабы, женщины! – заранее радовались предстоящим трофеям счастливчики, которым выпал жребий попасть в число двух от десяти воинов улуса. Они не думали о том, что кое-кто останется гнить в чужих землях, а кто-то вернётся домой немощным калекой.
– Ты-то чего скалишься, морда кривая! – уперев руки в бока, напутствовала подвыпившего муженька рослая женщина. – Кто-то из набегов в дом рабов да скотину ведёт, а этот болячки да напасти. Опять какую-нибудь заразу притащишь? Так и знай на порог не пущу!
