– У вас и у меня есть трое суток, – повторил он, выводя собеседника из задумчивости. – Ни дня больше, ни минуты, ни секунды! Вы меня слышите, Женя?
Бондарь уставился на него невидящими глазами.
– Трое суток – подходящий срок, – сказал он наконец. – Главное – подобный ультиматум избавляет меня от необходимости нянчиться с вами с утра до вечера, Григорий Иванович.
– Я тоже был счастлив с вами познакомиться, – съязвил Пинчук. – Нашу встречу можно считать на этом законченной?
– Она в самом разгаре. У меня к вам еще масса вопросов. Первый: кто из ваших сотрудников был в курсе того, что вы собираетесь подписать контракт с иранцами?
– Да все, буквально все. Но сейчас они отправлены в отпуск без содержания.
– Как давно?
– Им было объявлено об этом на поминках. Не могу сказать, что они были счастливы.
– Ну, на поминках вообще не принято проявлять веселье, – пробормотал Бондарь. – Ладно, оставим ваших сотрудников в покое. Они ведь не могли знать о предстоящем визите московского Джеймса Бонда? Так, кажется, назвал меня звонивший?
– Он сказал: «сраный московский Джеймс Бонд», – уточнил Пинчук, остававшийся, несмотря ни на что, прирожденным одесситом.
Глаза Бондаря заметно сузились:
– Вы предупреждали о моем визите секретаршу?
– Милочку? Зачем забивать ей голову всякими глупостями?
– Как насчет Оксаны?
– У меня от нее секретов нет.
– Это-то и плохо.
– Вы с ума сошли! – выпалил Пинчук. – Я доверяю ей, как самому себе.
На лице Бондаря отразилось глубочайшее сомнение:
– Женщине?
– А вы полагаете, что я женат на мужчине?
Голова Бондаря качнулась из стороны в сторону:
– Лично мне еще не встречалась женщина, которой можно было бы доверить даже самую малюсенькую тайну. На сколько лет Оксана моложе вас, Григорий Иванович? И какой капитал она унаследует в случае вашей смерти?
– Прекратите свои гнусные намеки! – заорал Пинчук, на щеках которого отчетливо проступили склеротические прожилки. – Оксана, может быть, и не пылает ко мне страстью, зато предана мне, как… как…
– Как кошка, – подсказал Бондарь. – Кошка, которая ценит комфорт, а не тех, кто ей этот комфорт создает.
– Вздор!
– Есть возможность проверить это. Давайте скажем Оксане, что договор с иранцами уже подписан? Вы ведь целиком и полностью доверяете своей жене. Следовательно, ничем не рискуете.
– Отстаньте от меня со своими глупостями…
Пинчук вынул из кармана мятый носовой платок и вытер лоб, занимавший на его голове гораздо больше пространства, чем у тех, кто носит шевелюру. Его обвисшие щеки тряслись.
Бондарь понял, что задевать самую болезненную струнку Пинчука пока больше не стоит.
– Может быть, – предложил он, – вы сами поделитесь со мной своими соображениями, Григорий Иванович? Мне пригодится любая зацепка.
Пинчук спрятал платок и глухо сказал:
– Я знаю, что в ту ночь, когда был убит Андрей, он был в казино с одной тамошней шлюшкой. На допросе в милиции она заявила, что видела убийцу и могла бы его узнать. Это был симпатичный брюнет с бакенбардами. Довольно молодой. В цветастой рубахе.
– Как найти эту шлюшку?
– Она танцовщица при казино «Жемчужина» на улице Бебеля, ее зовут Маргарита Кац, Марго. Я на всякий случай выяснил ее координаты. – Продиктовав адрес, Пинчук нетерпеливо заерзал в кресле. – Другие вопросы есть?
Бондарь внимательно посмотрел на него:
– Есть, Григорий Иванович, конечно, есть. И чем дольше мы будем общаться, тем больше будет возникать вопросов.
