– Например?
– Ты должен выплачивать долг.
– За что? И кому?
– Например, колледжу, в котором учился. За… всякие разные неурядицы, происходившие во время обучения. С твоим непременным участием.
Не помню. Но что-то в его словах кажется правдивым. Очень.
– И что именно я натворил?
– Я не знаю всех деталей, но были наводнения, пожары и масса других происшествий, оплату ущерба от которых страховая компания перевела на тебя.
Ничего себе, новости! Пожары? Наводнения? Да ведь это наверняка стоит целую прорву денег!
– Надеюсь, то, что ты сказал, единственная причина моего безденежья? – Интересуюсь уже с куда большей осторожностью, чем раньше.
– Ну… Э… Не совсем, – признает брюнет.
– Что еще? – Хмуро цежу сквозь зубы.
– Еще деньги уходят на оплату обучения твоей дочери. И на нее вообще.
– Дочери?! У меня есть ребенок?
– Мм… Да.
– Взрослый?
– Двенадцать лет. Тринадцатый.
О господи… Да когда же я успел? Если мне только тридцать, а ей к тринадцати, то, стало быть, зачатие произошло примерно… Значит, я не только колледж успешно разрушал, но и чью-то жизнь. В семнадцать лет? Бред. Как говорится, маразм крепчает.
– Может, у меня еще и жена имеется?
– Нет. Жены у тебя нет и… не было.
Замечательная новость! Главное, чудесно подходящая ко всем прочим подробностям моей биографии.
– Откуда тогда дочь?
Он замялся, постучал пальцами по столику, поерзал, потом все же сказал:
– Во время одного из расследований выяснилось, что она есть на свете и записана на твое имя, хотя биологически твоим отпрыском не является.
– То есть еще и не родная?
Положение усугубляется.
– Да, но… Ты решил оставить все как есть.
– То есть признал ее своей дочерью? С какого перепоя?
– Не с перепоя! – Кажется, его покоробили мои слова. – Просто… скажем так, тебе стало ее жаль. А потом ты и сам к ней уже привязался…
– Не верю.
– Но так и есть.
– А по-моему, ты меня нагло обманываешь. Не стал бы я жалеть чужого ребенка до такой степени, что усыновил бы… в смысле удочерил и тратил на нее деньги в то время, когда самому жить не на что. Я полный идиот, так, что ли?
– Нет, ты не…
Не чувствую уверенности в его голосе. Ни на крошечку.
– Не «нет», а «да»! Только полный и окончательный идиот мог так поступить: неизвестно кто, неизвестно по каким причинам навязывает мне неизвестно откуда взявшегося ребенка, а я соглашаюсь считать его своим, и при этом даже не требую финансовой помощи, что было бы вполне логично и разумно. Не идиотизм, по-твоему? А этот самый ребенок, разумеется, меня бесконечно любит и считает своим папочкой, так? И никто ему, то есть ей, не скажет, что она для меня – ненужная обуза?
Примерно в третьей части своего гневного монолога краем глаза замечаю, что в гостиной нас уже вовсе не двое, а трое. Девчонка, рыжая, довольно миленькая, только хулиганистого вида. Стоит у дверей и слушает. И как вошла, интересно? То ли мы замок не защелкнули, то ли у нее свои ключи были…
Стоп. Если у нее есть ключи от этой квартиры, то она, значит…
Присматриваюсь повнимательнее. Да, наверное, это и есть моя… хм, дочь. Как и предполагал, внешнего сходства – ноль. Разве что цвет глаз, но и только. Да и сейчас глаза эти, что называется, почти на мокром месте.
Брюнет среагировал на перенос фокуса моего внимания, обернулся и слегка побледнел. Испугался, что девчонка все слышала? Ну и зря. Чем раньше узнает правду, тем лучше. Честность в отношениях – лучшая политика. Правда, временами весьма болезненная.
