На страже правды - страница 4

– Не надо. А что за пакеты у тебя там на полу?

– Одежда и туфли.

– Ты что-то скрываешь от меня?

– Я буду работать в редакции у Моррисона. Это отличный шанс.

– Для тебя, – он бросил хлеб на стол и поднялся на верх.

– Поздравляю, Лилит, – сказала она себе, – ты так много для нас делаешь. Будешь вкалывать на двух работах, чтобы мы жили лучше.

Она подняла с пола мешки с одеждой, взяла рукопись и, словно тень, поднялась в свою комнату. Дом, двухэтажный и тесный, хранил в себе отпечатки их прошлой жизни. На первом этаже ютились кухня и гостиная, на втором – три спальни и ванная. Скромная обстановка, лишь самое необходимое, напоминала о словах отца, военного, который всегда говорил:

– После войны нельзя быть уверенным, что дом уцелеет. Зачем тратить деньги на роскошь, если можно путешествовать?

И он путешествовал. Один. Из каждой страны он привозил Лилит крошечный сувенир и историю, словно пытаясь заполнить пустоту в ее сердце. Вечером, когда дом погружался в тишину, Лилит садилась за стол и, словно одержимая, записывала его рассказы. Слова, словно призраки, сами собой складывались в предложения, и ее рука, повинуясь неведомой силе, переносила их на бумагу. Единственным, кому она доверяла свои творения, был отец, но его голос уже давно умолк.

– Даже мама их не читает, – радостно говорила она, – пусть это будет нашим секретом.

Так она укрепляла связь с отцом, создавая мир, где только они были хозяевами.

– Вдруг мама решит, что мистер Забияка слишком жестокий для детских сказок?

– Нет, мистер Забияка такой, каким должен быть, – уверял отец.

– Мама нас не поймет.

– Значит, нашим персонажам будет безопаснее, если мама о них ничего не узнает.

Утром Лилит проснулась в хорошем настроении. Она приняла душ, оделась, причесалась, посмотрела в зеркало и поняла, что чего-то не хватаетло.

– Мам, ты спишь?

Софья открыла уставшие глаза и посмотрела на дочь. Она протерла глаза и еще раз протерла.

– Лилит?

– Да, мама, это я. У тебя есть косметика?

– Посмотри в шкафчике, вторая дверь с права. Почему тебе косметика?

– Я иду на работу в редакцию.

– А как же Альберт? Я? Ты нас бросаешь? Кто будет готовить, убирать?

– Ты, мама, – она задрала шторы, и вся комната осветилась ярким солнечным светом. – Пора выходить из депрессии и помогать своим детям. Альберту нужна мама, да и мне тоже.

– Я больна, – возмутилась она, – у меня депрессия.

– Давно уже нет! Просто тебе так удобно, – она нашла несколько теней, крем и подводку.

– Ты хочешь моей смерти?

– Конечно нет, – Лилит присела на край кровати и взяла мать за руку. – Я люблю тебя и Альберта.

– Я тоже вас люблю.

– Так докажи, – она поцеловала маму в лоб и вышла из комнаты.

Дом семейства Скотт располагался на Бамбас-стрит, весьма красивой улице рядом с Сент-Джеймсским сквером. Дома были очень похожи друг на друга: все одного цвета, одной планировки, отличались только цветом входной двери. Дома были соединены, образуя один общий дом. Машина Сэма давно стояла перед домом и ждала своего водителя. Бордовый «Форд» 1949 года красовался на Бамбас-стрит. Утренние лучи солнца падали на кузов машины, отчего она казалась огненной. После Второй мировой войны в моду вошли автомобили с понтонным дизайном, когда передние и задние крылья сливались с единой верхней линией, чем-то напоминая немецкие танки. Лилит осмотрела его со всех сторон, иногда гладя его, как маленького ребенка. Она боялась вдруг поцарапать машину, но сердце билось очень быстро и просило поскорее сесть за руль. Сколько раз она сидела на пассажирском сиденье и следила за Сэмом, когда тот водил машину. Теперь она водитель, и руль у нее в руках. Редакция располагалась на Оксфорд-стрит. Дорога заняла пятнадцать минут, чего оказалось очень мало, чтобы полностью подружиться с «Фордом». Лилит загрустила, что редакция не на окраине города. Тогда у нее с «Фордом» было бы много времени. С другой стороны, она была неописуемо счастлива, ведь день обещал быть интересным и не похожим на предыдущие.