Ева покачала головой и скрылась в ванной мыть руки и пережидать грозу. Привычно взглянула в зеркало над раковиной. И задержалась. Она всё та же, да? Те же светло-каштановые волосы, карие глаза, бледная, как у всех в этом городе, кожа. За неделю ничего не изменилось, только взгляд стал каким-то загнанным. Она стёрла пальцем потёк подводки и потянулась к мылу. Пальцы уткнулись на сухую и пустую мыльницу. Обмылок исчез. Она удивлённо посмотрела вниз и полезла в шкафчик за новым куском. Вроде, недавно же положила…
На плите оглушительно засвистел чайник, словно звал на помощь. Она вытерла руки и вышла. Мама уже разливала чай по чашкам, по-домашнему щебеча о делах старшей дочери, отец заботливо резал шоколадный торт. Ева села на стул, поджав к себе ногу, папа поставил перед ней блюдечко с куском торта. Как в детстве.
– Спасибо. – Она подтянула поближе чай, любуясь родителями. По сердцу растекалось тепло.
– Ну что? – смущённо спросила мама, вонзая ложечку в торт.
Ева помотала головой, сжимая ладонями чашку. День прошел за семейными разговорами, воспоминаниями и планами на Новый год.
Провожая родных к дверям, Ева почти пожалела, что не поехала к ним на выходные. Она уже давно была взрослой девочкой и жила отдельно, но иногда так не хватало семьи… Жаль, что детство невозможно вернуть. Целуя и обнимая их на прощание, она уже чуть не плакала.
– Милая… Может, с нами поедешь? – Мама ласково погладила её по щеке, вопросительно заглядывая в глаза.
– Нет, мне нужно почту рабочую проверить. Наденька обещала комментарии по новым макетам прислать для афиш. Займусь ими.
– Ну, смотри. Если что, мы на связи.
– Знаю. Двадцать пропущенных меня убедили.
Мама очень укоризненно прищурилась, потрепала её по щеке и вышла на лестничную площадку.
Закрыв за родителями дверь, она подошла к окну кухни и подождала, пока они выйдут из парадной. Темнело, зимние сиреневые сумерки сгущались. Мама повернулась и помахала ладошкой, толкнула плечом мужа, он неловко повернулся, расплылся в улыбке. Ева помахала им в ответ и обняла себя за плечи, глядя, как они садятся в машину.
Стоило белой машине отъехать, Ева заметила, что в проезде напротив стоит уже знакомый чёрный автомобиль с погашенными фарами. Тот самый! В салоне вдруг вспыхнул огонёк сигареты. Ева резко отпрянула от окна, сердце опять заколотилось, подскочив к горлу. Она задёрнула полупрозрачные шторы, едва не сорвав с карниза, чтобы хоть как-то отгородиться от этого маньяка.
В панике Ева развернулась к столу.
Нужно как-то отвлечься.
Дрожащими руками она стала запаковывать под пластиковый купол остатки торта, собрала блюдца, ложки. Уложила в раковину и вернулась за чашками, отгоняя видение чёрного авто. И оторопело замерла у круглой столешницы. Чашек было две. Третья исчезла.
– Что за чёрт?..
Остаток вечера прошёл, как в тумане. Чашка не нашлась, машина под окном никуда не делась. Ева специально ещё несколько раз выглянула.
Устав бороться с жестокой действительностью, она выпила пустырника, надолго сходила в душ и легла. Жёлтый, почти солнечный свет лампы, чай и книга помогли притупить тревогу. Читая о сложных перипетиях жизни одной мексиканской семьи, она лениво размышляла, что, похоже, в её жизнь тоже ворвался магический реализм. Ну или она сходит с ума, что вероятнее.
***
– Серьёзно? Чашка пропала? – Света, забежавшая проведать подругу, состроила скептическую гримаску и отправила в рот кусочек вчерашнего торта. Про преследующую машину Ева решила не говорить, иначе окажется опять или в больнице, или в полиции. – Может, ты засунула её куда-то и не помнишь?
