– Сходи-ка, погуляй, дорогая.
И Кора ей подчинилась. Ания смотрела удивлённо, к ней, к этой старой противной стерве, баронесса обратилась на «ты», отправила её, и та подчинилась? Это как? Она даже никто здесь! Просто гостья! Она не жена хозяина, не прямая госпожа, а она ей подчинилась? Это Ания поступает с ней уважительно, всё-таки такая разница в возрасте, да и монастырское воспитание. А баронесса, может, и старше-то совсем не на много, а она ей подчинилась?
Марин присела в кресло, расправила подол красивого бархатного платья, полюбовалась хрупкими складочками.
– Ну, как вы, дорогая моя Ания? Мы давно не виделись. Наверное, с вашей свадьбы.
– Да так… – был ответ.
– Вы ещё не послушались моего совета? – Она подтянула к себе вышивку Ании и стала рассматривать стежки. – Вот здесь получилось красиво. – Провела пальцами по вышитому рисунку единорога.
– Это каким? – переспросила Ания. – Завести себе молодого любовника, да?
– Ну… – Она дрогнула бровями. – Не бойтесь. Вы можете мне довериться. Я – могила.
– Боюсь вас разочаровать, у меня никого нет, кроме моего мужа.
– Да? А мне показалось, что вы и молодой барон…
– Нет! Конечно же, нет! – Ания вырвала свою вышивку из её рук. – И вы туда же, как и моя камеристка.
– Да? Вас уже подозревают? Это опасно!
– Между нами нет ничего! – Она отбросила вышивку. – Откуда вы это взяли? Что за глупости?!
– Мне показалось, что вы сильно приняли к сердцу обвинения барона против сына. Вы так поспешно ушли.
– У меня разболелась голова!
Она помолчала, поднялась, походила по комнате, покрутила зеркало, поправила складочку вуали на виске.
– Он, вообще-то, ничего, симпатичный и молодой, но… Он сын вашего мужа, да и, походу, перспектив у него нет. Барон лишит его наследства и титула. А связываться с ним опасно, вы же видели реакцию вашего мужа…
– Послушайте меня! – Ания поднялась к ней. – Вы ошибаетесь. У меня нет никаких отношений с молодым бароном.
– Ни разу?
– За мной неотступно следят, я постоянно на глазах, он ждёт от меня ребёнка, своего ребёнка. Неужели, вы думаете, у меня есть возможность кого-то себе завести? Как? Какие любовники? Тем более у него под носом, да с собственным сыном?
– А жаль.
– Почему?
– Это было бы интересно. Прямо, как в балладе…
– В балладе? – Ания удивилась, потом усмехнулась горько. – В балладе… Он обещал убить его и отправить меня в монастырь, если что-то действительно будет… В какой балладе? Господи…
– Так он вас подозревает?
– Да нам поговорить-то друг с другом нельзя!
Марин улыбнулась, её глаза торжественно сияли, она шепнула:
– Он вас подозревает… Всё-таки подозревает…
– Вас послушаешь, так вам всё баллады. А я терплю это всё, я с этим живу.
Марин вздохнула, погрустнела вдруг.
– Мне так вас жаль, честное слово. Ваш муж… – Покачала головой туда-сюда, выражая этим своё отношение к барону. Вдруг обняла Анию, прижав к себе. – Держитесь. Скоро вы надоедите ему, он перестанет следить за вами, всё у вас будет хорошо. Поверьте мне.
И Ания вдруг расплакалась в её объятьях. У неё не было матери, сестры, не было ни одного близкого человека рядом, кроме этого злополучного барона. Да, она влюбилась в него, её влекло к нему, но месяцы жизни, проведённой в этом замке, научили её всё скрывать, даже те невинные поцелуи, что были между ней и бароном Орвилом. Она бы никому и никогда не рассказала об этом, чтобы не навредить ему в первую очередь. Никому, даже этой приветливой, доброй к ней молодой женщине. А может, потому что самой эти поцелуи казались нереальными, будто из сна, из другой жизни. Да и можно ли их посчитать изменой?
