Сел на скамейку у стола. Старший из мальчишек поднялся первым, принёс нож, тарелку, кувшин с холодным молоком. А скоро и младший брат присоединился.
– Где ваш папа? – спросил, будто между прочим, Эрвин, надеясь, что кто-то из мальчишек по детской непосредственности проболтается и выдаст ложь матери.
– Он умер, Господь забрал к себе его душу. – Старший из сыновей был посмелее, он ответил Эрвину, а младший, услышав о Боге, перекрестился. – Мы остались с мамой…
Эрвин кивнул, отламывая хлеб от большого куска.
– У вас хорошая мама, она вас любит.
Мальчишки дружно кивнули светлыми головами, уплетая свежий хлеб с сыром, запивали молоком из глиняных кружек.
Так их и застала вернувшаяся мать, немного растерялась от увиденного, уж она-то не ожидала увидеть всех за столом. Прошла и села рядом с детьми на скамью, и младший прильнул к матери, стараясь поймать прикосновение тёплой ладони. Жена ткача прятала растерянный взгляд, боялась глядеть на Эрвина, шепнула:
– Что же вы такое натворили? Вас ищут по домам и лавкам… Вооружённые люди стучатся во все двери. – Дрожащими пальцами она гладила сына по голове и смотрела на Эрвина с тревогой.
– Сюда заходили? – насторожился, стискивая зубы.
– Только что…
– И?
– Я сказала, что ничего не знаю и никого не видела. Но они вряд ли успокоятся быстро. Вам опасно уходить. Может быть, даже сегодня и завтра. Я не знаю… – Она бессильно опустила голову, рука её в отчаянии обняла младшего из сыновей. – Кто вы? Что сотворили? Господи, помоги нам…
Эрвин медленно вдохнул и ответил глухо:
– Я не убийца и не преступник. – Женщина вскинула голову и вопросительно глянула на него с немым вопросом: «Почему тогда?» Эрвин продолжил: – Если я останусь жив и смогу выступить на суде, один человек лишится титула, земель и власти, может быть, даже жизни. Меня поэтому ищут…
Женщина недоверчиво нахмурилась, не веря его словам, шепнула:
– Такого не бывает.
– Бывает. Ещё как бывает. Если поймают, меня убьют, я не доживу до суда. Поверь мне, этому человеку есть что терять. Меня уже пытались убить однажды…
Она закусила губу и перевела взгляд на горлышко кувшина. В её жизни, простой и понятной, всё, что рассказывал сейчас этот человек, казалось невероятным. Но, если это всё так, этот незнакомец не убийца, его не стоит бояться. Но он может много стоить в глазах тех, кто его ищет… Эта мысль пришла ей в голову неожиданно и заставила вздрогнуть всем телом. Это могут быть хорошие деньги, она сможет вырастить сыновей и сохранить лавку…
Она быстро глянула ему в лицо. Спросила резко:
– Сколько готов будет заплатить этот человек за вашу голову? Титул, земли, власть…
Эрвин почувствовал, как брови его сами собой поднялись вверх в безмерном удивлении от услышанного. Он еле-еле совладал с собой.
– Ты угрожаешь мне? Ты готова продать меня?
Она растерянно захлопала ресницами, начала оправдываться:
– Вы же видите, как я живу! Мои дети… моя лавка… Я… – Но Эрвин не дал ей договорить, резким движением схватив на столе нож, рывком одним махом воткнул его в столешницу, так жёстко и с такой силой, что жена умершего ткача отшатнулась назад, и мальчишки прянули к матери, ища её защиты.
– Дура! – Эрвин резко поднялся из-за стола и ударил обоими кулаками по столу, аж звякнула посуда. – Они убьют меня, тебя и их! – Дёрнул подбородком в сторону испуганных детей. – Ты не знаешь, с кем пытаешься играть! Ты для этих людей никто, грязь, пыль под ногами! Чтобы добиться всего, этот человек убил своего племянника, родственника! Понимаешь, о чём я говорю? Родственника! Кто для него ты? Ты! Нищая ткачиха в пустом доме… Вдова… Как ты не поймёшь?
