Да, думал я, сейчас ни Роллинги, ни Битлы, ни та же Джоплин особых эмоций у любителей музыки не вызывают. Нет, фанаты есть, как не быть. Вон, к примеру, ливерпульская четвёрка уже вызывает у некоторых особо впечатлительных дам истерику. Но всё это ничто по сравнению с тем, какого триумфа добьются исполнители спустя десятилетия, и многие, причём, посмертно. И только я с высоты своих лет понимаю, с кем удостаиваюсь чести общаться накоротке. И даже сочинять песни для тех же Роллингов, хотя и придуманные не мной. Но это уже, как говорится, совсем другая история…
А через пару дней на предпоследней полосе таблоида The Sun, где регулярно описывалась жизнь звёзд, появился очерк о концерте Джоплин, в котором была упомянута и моя персона. Мало того, рядом с фотографией будущей королевы ритм-энд-блюза красовался снимок, где я был запечатлён в весьма удачном ракурсе. Странно, я должен был бы заметить фотовспышку… А в целом моё выступление удостоилось самых лестных слов, было названо психоделической музыкой, и выражалась надежда, что вскоре о молодом русском все заговорят не только как о футболисте.
Звонок от Федулова раздался буквально через час после того, как я прочитал газету.
– Егор Дмитриевич, что же вы делаете?!
– Что такое, Леонид Ильич?
– Что такое? Это вы меня спрашиваете, что такое?! Егор, вы, наверное, забыли, зачем приехали в Лондон? Почему я открываю свежий номер The Sun и вижу фотографию Егора Мальцева в каком-то ночном клубе, выступающим перед обкуренной и накачанной алкоголем толпой?
– Ну это вы утрируете, Леонид Ильич, люди выглядели вполне адекватными. Тем более отзыв в газете положительный! Да и песни, можно сказать, звучали правильные. Некоторые о любви, некоторые с философским подтекстом, а некоторые о несправедливости устройства капиталистического мира.
– Да? Интересно… И где же вы, Егор, так быстро английским овладели?
В голосе сотрудника советского консульства послышался металл, от которого у меня по спине побежали мурашки.
– Так ведь с педагогом занимаюсь, бывшего эмигранта подсунули, дедульку лет семидесяти, у него не забалуешь. Чуть что – учебником по лбу. И бьёт ведь больно, как пенсионер! Но я сам далеко не уверен, что грамотно составил тексты для песен, хотя от зрителей нареканий вроде не было.
– Хм, это мы в курсе, насчёт педагога, – вроде как смягчился Федулов. – Поймите, Егор, что Советский Союз делегировал вас в капиталистическую державу в качестве футболиста, а не музыканта. Чтобы вы прославляли честь советского футбола на английских полях, а не распевали перед… Ну, не буду повторяться. Да ещё и флаг СССР растянули, вон на фото его кусок виден.
– А вот это к команде Дженис Джоплин, которая выступала после меня. Они вешали. А Джоплин вообще хочет в компартию вступить. Спрашивала моего совета.
– А вы что?
– А что я? Вступай, говорю, читай Маркса, Ленина, всё в этом духе.
– Да? Хм… Но всё равно насчёт этого концерта мне придётся доложить куда надо. И я не уверен, что ТАМ одобрят ваши действия.
– Я понял свою ошибку, Леонид Ильич.
– Рад за вас… Ладно, отдыхайте, у вас завтра игра с «Питерборо», если я не ошибаюсь?
– Да, с ними.
– Желаю успеха, Егор! И забейте там гол-другой, не забывайте, что вы несете в Англии знамя советского спорта.
