– Разная домашняя всячина, телевизор, журнальный столик, ковер, посуда, – небрежно сообщил Филипчук.
– Ты что же, решил от имущества избавиться? – удивилась женщина.
– А на кой оно мне, если хавать нечего, живу впроголодь, – посетовал он. – Готов на раскладушке спать, только бы с голоду не помереть. Выручу деньги и поживу всласть, сколько той жизни осталось. Поможешь, не поскуплюсь, щедро отблагодарю.
– Ладно уж, обойдусь без благодарностей, – махнула она рукой и познакомила его с Алие.
– Бери, почти даром отдаю, – настойчиво предлагал он телевизор «Рекорд», журнальный столик, ковер, посуду…
Цена женщину вполне устроила, но она все же, поинтересовалась:
– Почему такая спешка?
– Срочно уезжаю, здесь жить невозможно, ни подходящей работы, ни перспектив.
Не мешкая, воспользовавшись тем, что в подъезде никого не было, Иван быстро доставил товар покупательнице, и оба остались довольны сделкой. Шелестящие купюры подняли настроение, и Филипчук предложил:
– Может, ты и крупную мебель у меня купишь? Понимаешь, нет времени искать покупателя.
– Что именно предлагаешь?
– Шкафы, мягкий уголок, сервант, мебель добротная, еще не один десяток лет прослужит, – расхваливал он товар.
– Хорошо, – согласилась женщина. – Найду машину для перевозки.
Ударили, как говорится, по рукам, договорились о встрече. К тому времени, обследовав все уголки квартиры, проведя тщательную инвентаризацию, Иван завладел 167 гривнами, полушубком из искусственного меха, сапогами, брюками, пиджаком. Прилично приоделся и теперь разительно отличался от бомжей-собратьев, тем более, что отдыхал и почивал на диване.
Из имущества он успел сбыть, кроме телевизора, журнального столика и ковра, различную кухонную утварь: 16 тарелок, чайный сервиз, кружки, селедницу, сахарницу, солонку, хрустальные вазы и рожок, супник, ситечко чайное (Элла Людоедка из «Двенадцати стульев» позавидовала бы) и прочую мелочь, которая в общей сумме потянула на 1919 гривен.
В предвкушении очередных финансовых поступлений Филипчук напрочь позабыл классический воровской постулат: жадность фраера сгубила. Утратил бдительность и осторожность, войдя в согревающую его роль хозяина недвижимости и остатков имущества. И эта самоуверенность, вкупе с наглостью, оказалась для него роковой.
Соседи встали стеной
В полдень у подъезда дома остановился грузовик, привлекший внимание жильцов. Иван с покупательницей отправился в апартаменты, а к водителю подошла Валентина, соседка Николая Егоровича.
– Зачем приехали? – поинтересовалась она.
– А-а, один хмырь решил от мебели избавиться, продает по дешевке, а сам собирается куда-то махнуть на заработки, наверное, в Россию или Беларусь. Многие бегут туда, где житье полегче, – заметил он.
– Я гляжу, шибко шустрый этот хмырь, – озадачилась женщина. – Это ж не его имущество и квартира, а Николая, он не собирался с добром расставаться. А этот здесь ошивается без году неделя. Решил, видно, старика облапошить.
– Не знаю, мое дело маленькое. Попросили перевезти мебель. Лишние деньги не помешают, каждая копейка трудом дается, – вздохнул водитель. Возвратился Иван с покупательницей и бодро сообщил:– Все готово к погрузке.
– Погоди, – остановила его соседка. – Где Николай? Почему ты распоряжаешься его имуществом?
– Николай уехал в Джанкой, погостить у сестры, – не моргнув глазом, заявил Филипчук. – Я у него снимаю квартиру, вот он и попросил меня кой– какую мебель продать до его возвращения, чтобы избавить себя от хлопот.
