На ять - страница 17

Герда осталась воспоминанием. Незабываемым, приятным, грустным, но воспоминанием. Я искренне надеялась, что ей было хорошо, и что она нашла, наконец, себя, как люди ищут свое призвание. Потому что я твердо верила, что у Герды был человеческий характер.

Когда сын вырос из своих бесконечных соплей и кашлев, я вышла на работу. Карьера строилась. Жизнь, как говорится, удалась. Сын подрастал, второй ребенок, ему на подмогу и на радость нам, не зародился, но я понимала, что нужен еще кто-то сыну, не просто мама и папа, а тот, кто будет близок ему и душой, и телом, и мягкой, пушистой шкуркой. Моя детская тоска напоминала, что сыну нужен друг, о котором надо заботиться, чтобы рождалось в его несмышленой пока душонке чувство ответственности за кого еще, кроме себя. Да все было недосуг. Проблемы, важные и не очень, снежной лавиной подминали время и заодно душевную гармонию… Но господин Случай вмешался сам. Я доросла до замдиректора компании, и в один прекрасный день, войдя в свой кабинет, обнаружила в кресле котенка. Удивительно! Котенок! У меня в кресле! Спрашиваю у секретарши – не знает ли откуда. «Нет, не видела», – испуганно отвечает. Собралась его с перепугу, было, на улицу вытащить. Да я не разрешила. Славный котенок! Глазенки умные, голубые, а шерстка цвета кофе с молоком. Ну как такую красоту беспризорную на улицу выкинешь? Соображаю, чего с ним теперь делать-то, куда пристроить. Перекладываю его с кресла на диванчик, он лениво выгибает худую спинку, щурится и прыгает ко мне на стол. Видали, да, прыгунца? Попросила девочек принести из буфета молока и колбасы. Мой найденыш царственно, неторопливо поел, хотя было видно, что очень голоден, царственно облизнулся и взобрался опять ко мне на стол. Ну что ты будешь делать! А тут дела всякие, собрание коллектива, пришлось тащиться в актовый зал. Сижу в окружении коллег, бутылок с минералкой и стаканов. Тут Верочка, секретарша, манит меня из дверей и улыбается. «Тут ваш котенок орет. Мешает. Да и неудобно, люди вокруг». Вы не поверите! Пришлось этого нагленыша взять с собой на собрание. Улегся возле меня опять-таки на столе, хвостиком прикрылся. Народ хмыкает и по-доброму косится на это наглючее чудо-юдо. В общем, домой я с ним вернулась под мышкой.

А дома, после мучительного купания с утробным ором и попытками вырваться из моих рук, он сразу улегся в кроватке сына, застолбив территорию. Котенок выбрал себе хозяина. Мелкого пока, но для него авторитетного. Феликс с сыном играл, осторожно задевая бархатной лапкой, ел, ходил на свой горшок, когда сына сидел на своем. Спал у него в ногах колечком. А я, глядя на их идиллию, вспоминала Герду, и благодарила кошачьего бога, что дал моему сыну того, кто будет любить его до скончания дней своих, и кто научит его милосердию и любви. Не так, как люди. Намного серьезнее и крепче.

Вот я иногда думаю, а как бы сложилась моя жизнь, если бы я не заплатила тогда, двадцать пять лет назад, абонентскую плату за телефон, как платили миллионы жителей Советского Союза? Была бы я так же счастлива, как сейчас, тихо и мирно старея рядом с мужем, самым моим дорогим и любимым человеком на свете? Ну, после сына, конечно. И каким был бы мой другой сын, а, может, родилась бы дочка, если бы я замуж вышла за другого человека? Хотя я не представляю, как воспитывать девочек, но научилась бы, наверно. Я расскажу вам историю, каких вы знаете сотни тысяч. Обычная история настоящей Любви, которую мы так усердно, а иногда и безуспешно, ищем. Находим, теряем. И лишь немногим удается ее сохранить, переступить через гордость и обстоятельства, стать нужными и необходимыми друг другу, как воздух, людьми…