На ять - страница 6

Дольше всех продержался плюгавенький, как Сан Саныч из «Девчат», но опять-таки добрый и веселый, бухгалтер Павел Николаевич. Видимо, хоть и ненадолго, но нас связали цифры. Даже в кино успели сходить. А потом и этот сгинул. А тут конец года, отчеты, отчеты, отчеты. Все закрутилось в предновогодней суете и квартальных рапортах. Не до того было. А перед самым почти праздником вызывает меня Генеральный и сообщает, что со следующего года ставит меня главным экономистом вместо уходящей на пенсию бессменной нашей Тамары Петровны, которая наконец-то решила, что пора дать дорогу молодым. А, может, накосячила чего по старости в документах. Вот это дааа! Вот это подарок на Новый год! Да за что мне такие милости-то? Ну, я неплохой работник, конечно, с цифрами дружу, с головой тоже. Но не до такой же степени, наверно. Пока шла в свой отдел по завешанным блестящей мишурой и пузатыми снежинками коридорам, размышляла. И тут меня осенило! Всплыли в голове события почти трехмесячной давности. Отключенный свет, походы по банкам, отчаяние и слезы в тот унылый октябрьский вечер. Катарсис, оглушивший меня перед иконой, и нелепое, почему-то стыдное, как тогда казалось, взывание к Небу с просьбой о помощи, и полустертые уже в памяти, бредовые слова о том, что на кой мне эта личная жизнь сдалась, если жрать скоро будет нечего… Все встало на свои места, словно нужные пазлы легли в нужные пустоты, и картинка сложилась. И премия на следующий день, и Наталка с сынком начальницы, и даже картошка, и шарахающиеся от меня, как от бешеной собаки, мужики – все было не случайно! А сегодня контрольный выстрел, как говорится. Меня аж пот прошиб. Но так же не бывает! Шагреневая кожа какая-то. Вот возьму сейчас и позвоню Павлу Николаевичу, проверю. Не такой уж он и плюгавенький, нормальный мужик. Позвонить? Нет, ну согласитесь, ведь так же не может быть, правда?

Как мы привыкли, что наши однотипные каменные джунгли – это не место душевному уюту и соседско-дружеским отношениям. Каждый сам за себя, каждый сам по себе. Здесь ты никому не нужен и неинтересен. Закон. Ерунда все это! Наш городской муравейник настолько разносторонен, что иногда случаются совершенно непредсказуемые ситуации. Соседи не только ходят к вам за луком, но вы пьете вместе чай и даже знаете, как их зовут и сколько у них детей. Ну, хотя про детей бывает известно раньше всего. Особенно, если у вас тоже есть дети. Нежелание общаться с соседями – это не показатель вашей угрюмости и букости. Это – стереотип, навязанный вам угрюмыми людьми и буками. Никогда не любила стереотипы. Есть в них какая-то бездушность и предсказуемость. А человек – имеет право быть индивидуальным…

Роза Яковлевна и Сашенька были соседками. Сашенька с пятьдесят третьей квартиры, Мира Яковлевна напротив проживала с мужем и огромным черным догом Бобом. Дружбы не водили, просто «здрасте-здрасте», чисто по-соседски так, без принуждения к более тесному знакомству. Роза Яковлевна, дама солидная во всех отношениях, с томными карими, несколько навылупку, глазами и прической а-ля Мерилин Монро на выбеленных до стоячего состояния волосах, всегда у меня вызывала восхищение своей монументальностью и основательностью памятника. На все и для всех у нее был готов ответ, причем в его разумности усомниться даже не приходило никому в голову. Однажды, встретив ее в подъезде, я хотела поговорить о капремонте, который нам обещали еще с лета начать. Мешки с цементом, бочки с краской, кисти всевозможных калибров завезли да складировали все это добро в техэтаже, закрыли под ненадежный амбарный замок и благополучно забыли. Мира Яковлевна была у нас местным активистом, этакой бой-бабой, да еще и наделенной интеллектом и непревзойденным еврейским сарказмом. В конторе нашего коммунального хозяйства ее боялись. Ну, я и решила подзадорить ее вступить в очередную корриду с нашим жэу. Боже, зачем я это сделала?! Сорок минут выпали из моей жизни, как колесо из старой телеги. Как выпал и мой Ученый совет, потому что, когда я добралась до работы, все уже разошлись.