Когда мы были помоложе
И жили в местности одной,
У тёти Ани с дядей Гошей
Мы собирались в выходной.
А в свой черёд – у дяди Коли
И так, подряд, у всей родни
Шумело весело застолье,
Горели за́ полночь огни.
Сначала как бы для отваги
Под приглушённый смех и гам
Тяжёлый ковш шипучей браги
Ходил, боченясь, по рукам.
Потом в стаканы водку лили
И рыбный резали пирог,
И впрок хозяюшку хвалили,
И ели вновь, и пили в срок.
И дядя Митя сыпал штучки,
Чем не забудется вовек:
Мол, Сонька – золотая ручка,
А Лёнька – Божий человек.
Но шла гулянка к середине,
И вот в нахлынувшей тоске
Мы пели песни о рябине
И замерзавшем ямщике.
И, в чью-то долю проникая,
Мы пели с болью в голосах,
Как брёл степями Забайкалья
Бродяга с ношей на плечах.
И вдруг врывалась в грусть тальянка,
И выходил смельчак к крыльцу,
И захмелевшая гулянка
С притопом двигалась к концу.
Ах, как плясала тетя Аня!
Как дед Андрей присядкой шёл!
Как всплески водки
из стакана
Фонтаном брызгали
на стол!
Как всё качалось и летело!
И, – милая родня моя, —
Кому какое было дело
До зимней вьюги бытия!
Мы расходились под гармошку,
И долго-долго нам вослед
Из полуночного окошка
Горел и лился ровный свет…
Теперь и чаще, и нежданней
Доходят вести до меня,
Что к дяде Гоше с тётей Аней
Всё реже сходится родня.
Одних уж нет на белом свете,
Другие слишком далеко…
Неужто так и наши дети
От нас разъедутся легко?
И приносить им будут вести
В конвертах грустные слова?
И соберёт ли всех нас вместе
Полузабытый зов родства?
