– Да. Где-то половина всех наших войск пойдет на Можайск через Песковатое, другая половина будет осаждать крепости, не давая русским возможности перебрасывать силы. После взятия Можайска Джанибек ударит в тыл воеводе Шеину.
– Если всё получится, то можно считать, что с Московским царством будет наконец покончено?
– На всё воля Аллаха.
– Но вижу, Карача, глаза ваши не горят ратным огнем? Неужели вы не радуетесь предстоящему разгрому русских.
– Я уважаю русских. Особенно казаков.
– Согласен, врага нужно уметь уважать. К тому же если враг способен на отвагу и доблесть.
– А еще на любовь…
– Что? При чем здесь любовь?
– Я видел, как русские умеют любить.
– Хм. – Корсак встал и, подойдя к окну, вперил взгляд в темноту ночи. Клубы табачного дыма, которые он выпускал, ударялись о стекло и разливались по всей комнате синеватой полыньей. – Вы знаете, а с вами чертовски интересно беседовать. Наверное, в мирное время мы легко найдем общий язык по различным вопросам философского толка. Но сегодня, ваша светлость, идёт война. Московский царь Михаил вновь бросает вызов моему королевству, он нарушил мирное соглашение и пошел войной. Наше дело – дать ему достойный отпор.
– Московский царь пошел отбивать Смоленск. Если мне не изменяет память, это русский город, и там всегда сидели русские князья. Это ведь Литва вторглась когда-то. Так что я не вижу в действиях московского царя жажды новых земель или просто наживы.
– Но ведь это же вероломно – нарушать заключенный мир.
– Он нарушил мир очень условно. Вы-то это прекрасно знаете. К тому же договор заключался с королем Сигизмундом, а не с царевичем Владиславом.
– Черт бы вас побрал, Карача! Вы, вообще, на чьей стороне?
– Я за интересы Крыма, поскольку я сын степи. Но, если честно, мне совсем нет дела до интересов Польши.
– Да, казаки вам полосуют морду, прижигают пятки, а вы… Это как там у них говорится: не бьет, значит, не любит. Это поговорка, чувствую, распространяется не только на семейные отношения.
– Война кончится. Нам, степнякам, придется искать общий язык с казаками. А с ними, господин ротмистр, поверьте, дружить куда приятнее, чем воевать. Вы же запретесь в своих замках и, когда будет удобно, заключите военный союз с московитами.
– О, этого никогда не произойдет! Я вам готов поклясться перед алтарем.
– Может, и так. Но что-то подсказывает мне, что у Москвы большое будущее. Как бы она нам всем потом хребет не переломала.
– Чтобы не было этого «потом», мы и находимся сейчас здесь, ваша светлость!
– И к моему глубокому сожалению, в одном строю.
– Вот как! Разве Европа не покорила вас?
– Я восхищаюсь европейской мыслью, зодчеством, искусством, но дружить Степь должна с Русью. Мы с ними соседи. Понимаете?
– Наш разговор всё сильнее изменяет русло. А не пора ли нам просить жаркое? – Корсак шагнул к двери, толкнул, крикнул слугам, чтобы подавали.
– Простите меня, господин ротмистр. Я не хотел вас обидеть. Просто я убежден: как бы ни закончилась эта война, крови будет много. Степь опять потеряет лучших. Вы же знаете: на войне гибнут самые достойные.
– После смерти всегда наступает новое рождение. Я человек военный, Карача, и выполняю свой долг. Передо мной поставлена совершенно четкая задача: доставить сведения о наступлении хана Джанибека, и желательно очень точные. Всё до мельчайших подробностей. Самое главное, знать день, а лучше время суток прорыва русской оборонной линии, чтобы правильно рассчитать начало контрнаступления. Теперь я знаю, что проблем у хана Джанибека не будет. Он без труда доберется до Можайска, возьмет этот город прямо с марша, а нет, так оставит часть войск для осады, а сам ударит в тыл русским. Если войск будет достаточно, то часть бросит на Москву, чтобы посеять там панику и не дать московитам основательно подготовится к осаде. Дорогой мой друг, когда война закончится, обещаю вам, мы прекрасно порассуждаем на темы, кому с кем лучше дружить. А сейчас война. И мы с вами должны выполнять приказания.
