Начало русской истории - страница 2

«И была сеча жестокая, – пишет лично знакомый с Александром автор его Жития, – и стоял треск от ломающихся копий и лязг от ударов мечей, и казалось, что двинулось замерзшее озеро и не было видно льда, ибо покрылось оно кровью». Немцам, которые не пробились сквозь дружину и потому спаслись, из-за русских спин «был слышен звон мечей и видно, как рассекались шлемы».

Немецкие шлемы были преимущественно из железа, тогда как русские пускали на них дорогую сталь, благодаря чему шлемы дружинников, по словам Рифмованной хроники, «излучали свет». На практике это означало, что немецкий шлем можно было пробить копьем и прорубить мечом, а тяжелый русский шлем – нет. Русские имели поверх кольчуг степной по происхождению пластинчатый доспех, немцы – еще нет; они наденут второй доспех и даже второй шлем, топхельм, только по итогам подобных битв. И будут таскать на себе эти перегруженные ведра, пока не научатся делать хорошую и доступную по цене сталь.

Совместная работа представителей разных исторических дисциплин с практиками-реконструкторами дала нам не просто ясную картину Ледового побоища, но и новое представление о жизни в Древней Руси, где князь с его дружиной профессиональных воинов и пожизненно присягнувшими ему в верности чиновниками-холопами, вовсе не восточный хан или западный суверен, законодатель и владыка над своими подданными. Он со всей военно-административной прослойкой служит русскому обществу и исполняет его законы, основанные на традиции и модернизируемые только по соглашению между социальными силами. Хорошо или плохо служит князь – решает общество, которое может указать ему на дверь, если оно сильно, или убить, если мирские силы недостаточно убедительны. Правда, общество это совсем не «гражданское», хотя и населяет города. Ведь новгородское ополчение, которое участвует в Ледовом побоище, – это профессиональные конные дружины «золотых поясов», бояр и промышленников, – в западных терминах, городского нобилитета. Он на Руси имеет намного больше власти, чем на Западе и на Востоке.

Картина ясная, моя книга «Александр Невский» переиздается чуть ли не раз в год не первое десятилетие, но историки, как и предсказывал Анатоль Франц, не спешат отказаться от «вздора, издавна известного» читателям и кинозрителям. Вместо этого среди коллег стало модным демонстрировать миру дремучее невежество, рассуждая о ничтожности победы Александра Невского над якобы малой кучкой крестоносцев. Действительно, немецкий хронист счел поражение на Чудском озере тяжелым, но не катастрофичным, в господин Великий Новгород после битвы заключил с немцами мир «без аннексий и контрибуций», удовлетворившись извинениями за вторжение на Русь.

Для нас точный счет потерь просто уточняет картину тогдашнего мира. Согласно Рифмованной хронике, в самоубийственную атаку «свиньей» (по русской летописи) бросился «отряд», т. е. «баньер» крестоносцев – это хоругвь идеально (но никогда не реально) в 35 рыцарей с сержантами и кнехтами, всего 400–500 всадников. Из них «двадцать братьев осталось убитыми и шестеро попали в плен». Это точно соответствует цифрам погибших и пленных немцев в Новгородской Первой летописи: «пало чуди без числа, а немец 400, а иных 50 руками взяли и привели в Новгород», – итого 450 воинов чистых потерь. Немцы считали только рыцарей: 20 убито, шесть в плену. Соотношение рыцарей и кнехтов понятно: в плен простых солдат в те времена всегда брали с меньшей охотой, чем рыцарей. Поэтому из 400 убитых немцев рыцарей было всего 20, а из 50 немцев в плену оказалось шесть рыцарей.