– Оу, оу, мамочка, помедленнее! Куда Вы так торопитесь? Что стряслось? Не стоит бегать по больнице. Вы можете кого-нибудь толкнуть или сами поскользнуться, – вежливости ему было не занимать.
– Мой ребенок!.. – вскрикнула она, – что-то не так! Я чувствую!.. Я хочу скорее увидеть его!..
«О, Господи! Еще одна…», – зло подумал доктор. А потом сказал вслух, улыбнувшись:
– Ага, хорошо. Ясно. Что ж, уверяю Вас, что не о чем беспокоиться, все новорожденные находятся в палатах и отдыхают под присмотром заботливых медсестёр, – он пытался её успокоить дружеским жестом, похлопав по плечу.
– Нет! Он не в порядке! Я чувствую это! Оставьте меня! Я побегу к нему, прошу! – она устранилась от занесенной над ней руки для похлопывания по плечу, и рука доктора, промазав, упала резко вниз. Но он успел ухватить Викторию за запястье. Она снова дернулась, и доктор по инерции чуть не влетел в нее.
– Пресвятая дева, ладно… хо-ро-шо! – отпустил ее доктор. – Но обещайте мне, что вы успокоитесь, прямо сейчас. Как я вас пущу в таком невменяемом состоянии к ребенку. Вы всех перепугаете.
«Засранец, не смей меня успокаивать! – подумала мама. – Ты ни хрена не знаешь и не можешь знать, что такое материнские чувства!» – Но, улыбнувшись, ответила:
– Хорошо. Думаю, у меня нет иного выбора. Я успокоилась. Идёмте скорее.
– Я рад, что мы быстро нашли общий язык, – удовлетворённо произнёс доктор.
« Я тебе этот язык!» – подумала Виктория.
В этот момент по лестнице спустилась медсестра, охранявшая мой сон. Доктора напугала ее нервозность и выпученные от страха глаза. Она обратилась к нему:
– Иван Аркадьевич, там это… – она заикалась, – там, ну, как бы вам сказать… – Нервно теребя пальцы, она пыталась описать случившееся в палате.
– Да говори ты толком! Что там?
– Там, в общем, сквозняком сорвало с петель окно, и оно разбилось, – выстрелила сестра с максимальной скоростью и, кивая в сторону Виктории, добавила, – вон, в её палате.
Виктория застыла, глядя в пустоту, и резко, оттолкнув обоих медработников, бросилась к своему ребенку. Медперсонал поспешил вслед.
– О, Господи! – закричала она, когда увидела ужасную картину.
Слетевшее с петель окно, осколки стекла в раме и на полу, вздыбленные ветром занавески, ливень, заливающий пол и край детской кроватки, вселили страх в обезумевшую мать.
– Где он?! – она не увидела на кроватке дитя и, склоняясь, искала его на полу. – Вы его забрали? – волновалась Виктория.
– Нет… – удивленная медсестра переглянулась с врачом.
Виктория подошла ближе и увидела торчавшую над кроватью посиневшую голову сына, застрявшую между кроватью и стеной. Тельце, видимо, съехало и перекатилось через низкий бортик, и только голова мешала телу упасть на пол.
…Печалька. Да-да… мне повезло испытать все прелести эшафота уже в возрасте младенца.
Мама, шокированная смертью сына, с ужасом смотрела на людей в белых халатах, ожидая помощи. Врач резко отодвинул Викторию в сторону, и быстро вернул меня в положение на спину, удобное для спасения жизни. Пощупал пульс, осмотрел мои глаза на признак реакции зрачков на свет, покрутил мне голову влево вправо и, убедившись, что я мёртв, горестно посмотрел на мать и констатировал:
– Мне очень жаль…
Виктория метнулась к кровати с криком: «Не верю!».
Она оттолкнула в сторону безучастного врача. Он ошалел от неожиданного выпада пациентки, и едва не упал, поскользнувшись на осколках стекла. Мама начала спасать меня. Она подняла мое тело над головой, потрясла словно грушу. Я помню, как болталась моя голова, будто тряпка на ветру и эти неудобные позы. Мама, не зная, что делать, с глазами полными слёз и паники, все реанимировала меня, искренне ругая всех и вся, полная скорби и проклятий, с мольбой к Богу вернуть ей дитя.
