– Хрена с два, не важно! – не согласился Тоби. – Не могу поверить, что ты перевелась в Иствуд. Ты же перевелась сюда, да? Если да, то это просто фантастика! Все офигеют!
Кэссиди пожала плечами, не желая продолжать разговор об этом.
Мы с ней сели за одну заднюю парту. Спустя несколько минут в класс вошла мисс Уэнг и раздала нам распечатки с описанием курса. Она была молоденькой, едва окончившей магистратуру – такие постоянно теряют контроль над шумным классом и тихо паникуют, пока в кабинет не зайдет и не накричит на всех учитель из соседнего кабинета.
Мисс Уэнг рассказала нам о разных видах дебатов, после чего вызвала Тоби, чтобы он сагитировал нас вступить в дискуссионный клуб.
Тоби неспешно прошел к доске, застегнул пиджак и улыбнулся во все зубы.
– Дамы и господа, – начал он, – полагаю, все мы тут разделяем интерес к выпивке, всяческого рода безобразиям и совместным ночевкам.
С лица мисс Уэнг сошла краска.
– Я, конечно же, веду речь об учебе в университете, где каждый будет иметь возможность позаниматься чем-нибудь недозволенным. Естественно, после того как получит аттестат с особыми достижениями, – поспешно добавил он. – К тому же участие в дискуссионном клубе будет выигрышно смотреться в ваших заявлениях для университета.
Тоби продолжал распространяться о дискуссионном клубе, о поджимающем времени и о школьных отчетных документах («Мы даже хуже команды в гольф!»). Он был хорошим оратором, и я с минуту дивился, почему он никогда не участвовал в выборах в ученический совет. А потом вспомнил про оторванную голову.
Закончив свою речь, Тоби пустил по партам лист, на котором должны были подписаться те, кто примет участие в первом турнире по дебатам в этом году. Когда этот лист дошел до Кэссиди, ее плечи затряслись в беззвучном смехе. Она сдвинула его в мою сторону.
На самом верху листа кошмарным ярко-розовым маркером была выведена такая вот прелесть: «ЭЗРА, МАТЬ ТВОЮ, ФОЛКНЕР, ЙО! (ты должен мне за ссаный энергетик)».
Я покатился со смеху. Сдержаться было нереально.
В кабинете воцарилась гробовая тишина, а Тоби разулыбался так, словно выиграл мировой чемпионат по пинг-понгу. Мисс Уэнг наградила меня хмурым взглядом, и я поспешил прикрыть смех кашлем. Кэссиди наклонилась и услужливо похлопала меня по спине, отчего, к моему глубокому стыду, я и вправду закашлялся.
Когда я наконец перестал и смеяться, и кашлять, случившееся стало в некотором роде событием.
– Прости, – прошептала Кэссиди.
Я небрежно пожал плечами, но, когда она отвернулась, в отместку вписал ее имя в лист и сразу передал его вперед. Остаток урока мы работали в парах, отыгрывая парламентские дебаты. Моей партнершей стала Кэссиди.
– Кого у вас называют «первой скрипкой»? – полюбопытничал я, когда она не проявила желания выполнять учительское задание.
– Тех, кто в каждом раунде турнира занимает первое место.
Я представил себе, каково это: не просто выигрывать, а быть непобедимой. И тут к нам подсел Тоби.
– Привет, – сказал он. – Даже не думай отвертеться от участия в турнире. Не получится.
– Уверен?
– Клянусь могилой своей мертвой хомячихи, лапочки Петунии, – отозвался Тоби. Хомяка у него отродясь не было, так что словам его грош цена. – Мисс Уэнг на перемене дала мне задание: выбрать произвольную тему для урока. На самом деле я не прохожу курс ораторского искусства. Я ученик-помощник мисс Уэнг.
– Значит, ты ее Уэнг-мэн? – спросила Кэссиди, вызвав наш смех.
