– Малой, ты меня подожди немного, мы сейчас с Софьей Яковлевной проработаем кое-что, а потом пойдём, куда тебе там надо, – попросила сестра.
Я спокойно сел на стул возле двери. У меня при себе имелась тетрадь и карандаш, так что я стал спокойно продумывать последнею главу и эпилог своей космической трилогии. Музыка мне не мешала сосредоточиться. Катя и её соратники ещё работали, под руководством Ошерович, когда в помещение заглянул какой-то непонятный тип. Чтобы не отвлекать музыкантов, я этого типа вытолкал за дверь, где поговорил с ним. Мужик лет тридцать, видно, что ещё не старый. Начал тыкать мне удостоверением внештатного фотографа газеты. Но я обратил внимание на его руки. Руки рабочего человека, а не творческого фотографа. Костюм на нём обычный, таких полно в магазинах «Одежда». Этот костюм сидит на мужике, как на корове седло. Сразу видно, что ему привычней ходить в рабочей спецовке. Не знаю почему, но я ощутил какое-то беспокойство внутри себя. Не зная, как себе это объяснить, но вот что-то тянет в душе, будто от мужика угроза исходит. Хотя с виду обычный дядька. Начал мне плести про какое-то задание редакции. Я ему вежливо донёс до мозга, что для фотографирования требуется разрешение. А ещё мне не понравилось, как он смотрел на Катю, когда заглянул в кабинет музыкантов, будто фанатичный больной, аж глаза блестят, я это приметил со стороны, пока он меня не увидел. Зато сейчас разговаривает так, словно старается выдать себя за кого-то другого, кем на самом деле не является. Может это у меня неуместная паранойя? Чего я так взъелся на него? Может он рабочий человек, а фотографии его хобби, вот и старается парень внештатным фотографом. Я его запомнил, некий Егор Боратов. Он попробовал возмущаться, но я его грубо оборвал, посоветовав не кричать, а беречь гланды от простуды. Мужик отвалил. Я дождался сестру, и мы потопали из дворца. На выходе, я перехватил неприятный взгляд. Когда покрутил головой увидел того самого мужика, типа фотографа. Опять появилось чувство тревоги. Да и смотрел этот «перец» как-то неприятно. Опять моя паранойя? Я бы даже подошёл и поговорил с ним, но Екатерина потащила меня к трамвайной остановке. Как раз подходил вагон под нужным нам номером, и мы побежали. Минут через пять я успокоился, выкинув того мужика из головы. На Визе мамина знакомая, куда мы пришли по нужному адресу, выложила целую кучу шмоток, все импортные. Я решил костюм себе не покупать. Зачем мне ещё один, если мой школьный впору. Вот раздамся вширь, может подрасту чуток к осени, тогда и надо будет думать в чём пойду в девятый класс. Взял себе водолазку, лёгкую куртку-ветровку и брюки. Зато Катюша отвязалась по полной. Взяла платье, сарафан, джинсовую юбку и джинсовый жилет с водолазкой, ещё босоножки взяла на толстой подошве, сейчас такие в тренде. В общем нагрузились сумками и отправились домой.
В это же вечер, за ужином, я сообщил родителям, что у коллектива сестры концерты. Так что с нами в Москву, она никак не может поехать. Батя будто ждал этой новости, видимо ему тоже не очень хотелось куда-то ехать.
– Хорошо. Я остаюсь, пойду смотреть Катюшины концерты, – заявил отец.
– Витя, что ещё за капризы. Нам прислали приглашение из самого ЦК ВЛКСМ, это очень почётно, – попыталась возразить мама.
– Я вышел из комсомольского возраста, мне ВЛКСМ не указ. Что, я парадов не видел? Подумаешь постоять рядом с Мавзолеем Ленина, не велика честь. Я как-нибудь переживу, а вот вы с малым поезжайте. Заодно и плащ с шляпой не пойду мерять, я не какой-то там модный интеллигентишка, а рабочий человек. Меня и куртка с кепкой устраивают, тем более мой старый плащ, не такой уж старый, – сразу нашёл аргументы отец, которые прежде всего понятны только ему.
