Я попытался сказать, чтобы он не прикасался ко мне, но из горла вырвался лишь глухой сип. Я отшатнулся еще на шаг, задев плечом руку Андреа, и оцепенение, сковывающее все тело, окончательно отпустило. Бросив взгляд в толпу, я развернулся и бросился прочь со сцены и из зала. Я еще успел услышать, как Митч отшучивается, мол, переволновался парень, и как по толпе проносится неуверенный смешок.
Пролетев по коридору, я едва не сбил с ног встретившегося официанта. Оттолкнув его, я пробежал дальше, ворвался в туалет и с размаху захлопнул за собой дверцу кабинки. Едва переводя дыхание, я опустился на унитаз, глядя на дверь. Все тело трясло, рубашка противно прилипла к телу, голова разрывалась пульсирующей болью, которую я пока не особо чувствовал, благодаря приливу адреналина. К горлу снова подкатила тошнота.
Когда живот все-таки свело спазмом, я скользнул на пол и выплеснул в унитаз поток желчи. Ничего другого, кроме бокала шампанского, в желудке не было. Дрожащими пальцами я убрал волосы со лба и сел, прислонившись спиной к стенке.
Я не мог не знать, что Морган будет на этом банкете, в конце концов, он же был его организатором. Я думал, что каким-то чудесным образом смогу избежать встречи с ним в зале, где была сотня людей? Думал, что смогу сделать вид, будто ничего не было? Сделать вид, что мы вовсе не знакомы?
На самом деле, я вообще не думал. Старательно прячась от мыслей о Моргане в целом, я просто плыл по течению, думая только о том, когда этот вечер закончится. Возможно, это было неразумно и глупо с моей стороны, надо было хоть как-то подготовить себя к тому, что увижу его снова. Но лишь одно его имя вызывало у меня приступ удушья и навевало чувство страха.
Подтянув колени к груди, я уткнулся в них лбом и закрыл глаза, представляя тепло Ричи, пытаясь заставить пальцы вспомнить ощущение шерсти под ними. Понемногу дыхание выровнялось, а сердце перестало вырываться из груди. Я отключился от мира, казалось, на долгое время, находясь мыслями рядом со своим псом.
– Алекс, ты там?
В тишине этот голос показался громовым, а стук в дверь едва не разорвал барабанные перепонки. Я подпрыгнул, вскочив на ноги и больно ударившись локтем об унитаз. Сердце снова застучало в горле, и я, закрыв глаза, задержал дыхание на пару секунд, медленно выдохнув.
– Алекс, выйди оттуда немедленно! – снова раздался строгий голос отца.
Еще раз вздохнув, я открыл дверь. Предо мной предстал мой предок с крайне недовольным, но обеспокоенным видом. Правда я очень сомневался, что беспокоился он за меня.
– Что случилось? Ты выглядишь…
Он повел рукой, не подобрав нужного слова. Я слегка дернул бровью.
– Непредставительно? – спросил я.
В этом вопросе явно должен был быть сарказм или хотя бы доля ехидства, но их не было. Мой голос звучал настолько безжизненно и вяло, что я сам этого испугался. Отец тихо хмыкнул.
– Не паясничай, сын. Что с тобой случилось? Ты… ты заболел?
В его голос скользнуло беспокойство. Если честно, я ожидал, что после этого вопроса он сделает шаг в сторону. Мало ли я заразный, я бы уже этому не удивился. Но он остался на месте, и я мысленно зааплодировал ему за эту сдержанность.
– Наверное, съел что-то не то, – выдавил я.
Отец смерил меня взглядом. Повисла недолгая пауза.
– Да… – протянул наконец он. – Здесь сегодня на редкость пакостные устрицы. Что ж.
Он встряхнулся, дернув полы пиджака. Мой ответ его устроил, необходимость родительского обязательного переживания за здоровье своего ребенка потеряла актуальность, и он снова стал самим собой.
