Рустаму у отца жить понравилось, и он остался и после сдачи выпускных экзаменов. И Марат как-то привык. Танзиля только переживала поначалу страшно и до сих пор, кажется, не успокоилась. Она винила себя в том, что сын ушел из дома. То, что Рустам ушел не в пустоту, а жить к своему отцу, ее, кажется, не слишком успокаивало. А что думала по поводу переезда брата Гульнара, Марат пока так и не понял. Во время встреч с отцом Гульнара старательно избегала обсуждения этой темы, и Марат пока не давил на дочь. И без того проблем хватало. Он говорил себе, что надо дождаться решения вопроса с поступлением Рустама, и там уже переходить к другим задачам.
Рустам поступил, но на бюджетное место баллов не хватило. Впрочем, с бюджетными местами в Плехановке все обстояло очень и очень непросто даже для таких неглупых парней, как Рустам. У Марата не было претензий к сыну, то, как Рустам готовился к экзаменам, проходило на глазах у Марата, и он видел, что сын выложился на все сто процентов. Иногда ему даже хотелось сказать: «Да выдохни ты, не сошелся свет клином на этой Плехановке». Но не стал этого говорить. Парень уперся – и хорошо. Упорство в жизни пригодится. Ну а то, что на бюджет не попал – что ж, это тоже полезное разочарование. С тем, что в жизни не все и не всегда получается с первого раза и сразу – с этим тоже надо научиться жить. Рустам, конечно, был очень разочарован тем, что не смог попасть на бюджетное место. И даже с психу заявил, что пойдет в армию, а после службы будет поступать еще раз. Танзиля чуть умом не тронулась от такого решения сына. А Рустам одумался, смирил гордость и подал документы на коммерческое обучение. Марат с самого начала понимал, что шансов поступить на бюджет у Руса нет. Ну что же, коммерческое место – так коммерческое. Главное, чтобы выучили, как следует.
– Пап, ты видел, сколько у них год обучения стоит? – вздохнул тогда Рустам. – Дорого!
– Не дороже денег. Не переживай, отец заработает.
Рус лишь сердито засопел. А Марат улыбнулся тогда. Это хорошо, что у мальчишки есть гордость. И начальное понимание того, что и чего стоит в этом мире. Хорошего сына они с Танзилей родили и воспитали.
Значит, все было не зря.
Марат так и пролежал, со своими мыслями и в полной тишине, пока в замке не зазвякал ключ. Марат поднял руку с часами к лицу. Какой молодец, Рустам, дал отцу полежать в тишине целых тридцать пять минут.
– Пап, помоги мне, я купил арбуз!
Еще и хозяйственный. Поэтому, и неплохо вроде бы, что сын так и остался с ним жить. А то, что с сексуальной жизнью теперь приходится как-то исхитряться – так не велика потеря. Марат никогда не любил приводить к себе. А теперь и не получается – сын с ним.
Марат встал, прошел в прихожую, забрал арбуз, отнес его на кухню.
– Я в душ. Без меня арбуз не режь.
– Слушаюсь, отец.
***
Милана не снимала пальца с кнопки звонка. Черти тебя забрали, что ли, Марат Хасанович?! На телефонные звонки не отвечаешь, дверь не открываешь. Из-под земли же достану! ЧП у нас.
Дверь открылась резко – и Милана ошеломлённо уставилась на человека, эту дверь открывшего. А человек этот протянул руку, аккуратно снял палец Миланы с кнопки звонка.
– Добрый вечер. Чем могу быть полезен?
Нет, это не Марат, помолодевший лет на двадцать, как ей сначала показалось. Этот мальчик – его сын. Милана даже имя вспомнила – Рустам.
Впрочем, мальчиком она назвала его сгоряча. Мальчик был выше ее на голову, еще по-юношески строен, но уже широк в плечах. А взгляд его темных глаз – ну точь в точь как у отца – был совершенно не мальчишеским. Взгляд, которым Рустам смотрел на Милану, был отчётливо оценивающим. И мужским.
