– Может быть потому, что девчонок у тебя был явный перебор?
Он попытался снова ее обнять, но, натолкнувшись на выставленный вперед острый локоть, утешающе прошептал:
– Ты правильно заметила: был. В прошедшем времени. К тому же они – не ты. Ты – это ты.
С этим спорить было трудно, да и не хотелось, честно говоря. Промолчав, Жанна обошла непрошеного гостя и принялась разбирать сумку, спеша убрать в холодильник скоропортящиеся продукты.
Радуясь и тому, что его не гонят, Павел сел верхом на стул и молча наблюдал за ее быстрыми уверенными движениями. Изящество и грациозность этой девочки восхищали его, а синие глаза заставляли сердце биться гораздо сильнее, чем при прежних ухаживаниях. Он даже с неудовольствием подумал, что так и влюбиться можно, а там и до кабалы под названием «брак» рукой подать.
Отбросив неприятные мысли, улучив момент, воровским движением погладил ее по руке, заработав в ответ недовольный взгляд. Но он чувствовал, что Жанна не в своей тарелке, что она борется сама с собой, и удвоил усилия. Решив действовать более тонко, сдержал свой горячий нрав, и, не пытаясь больше навязать ей свои ласки, принялся непринужденно болтать, заставляя ее смеяться.
Жанна с удивлением поняла, что теперь, когда Новицкий не пытается ее обольстить, ей с ним удивительно приятно. Они пили чай, разговаривали, и она, забывшись, начала шутить и смеяться так, как стала бы шутить и смеяться с Александром. Павел с непроницаемым лицом взглядывал на нее из-под ресниц, не желая, чтобы она заметила плотоядное выражение его глаз. Она представлялась ему маленьким диким зверьком, приручать которого надобно очень медленно, очень осторожно.
Парень подбирался к девушке как охотник к пугливому зверю – бесшумно и неспешно. С интересом расспрашивал ее о семье, о селе и с удовольствием смеялся над меткими и остроумными характеристиками, которые она давал односельчанам, но думать мог лишь об одном. Не желая давать ей ни малейшего повода замкнуться, расспрашивал о том, что ему было вовсе не интересно:
– А что вы больше всего любите делать в своей семье?
Ответ его изрядно удивил:
– Петь. У нас у всех голоса неплохие. Мама хорошо на фортепиано играет, мы с сестрой – на гитаре.
– А что вы поете? – спросил он это скорее для проформы, уже зная ответ.
– Главным образом русские романсы. Арии из опер. Ну, кому что нравится. Мне, к примеру, Окуджава очень нравится, а сестре романсы Фомина.
Не знавший, кто этот самый Фомин, Павел поспешил обойти опасную тему и принялся выспрашивать ее, кто чем занимается. Выяснилось, что ее семья учительствует в этой самой Ивановке вот уже два столетия.
– У деда хранятся семейные архивы. У меня тоже есть семейный альбом. Если хочешь, я тебе его покажу, он у меня с собой.
Павел захотел, и они еще долго со смехом рассматривали ее фотографии на фоне различных деревенских построек и огромного пруда среди соснового бора. Почти на всех снимках рядом с ней находился этакий былинный великан с пышной шапкой кудрявых белокурых волос. Насторожившийся Павел спросил:
– А это кто?
Жанна немного помялась и скованно ответила:
– Да так, одноклассник. Мы с ним с детства дружим. – И быстро закрыла альбом.
Павла обдала жаркая волна незнакомой прежде ревности, но расспрашивать дальше об этом былинном богатыре он не решился. Как говорится, не хочешь слышать неприятный ответ, не задавай вопрос.
