Лазерные линии чертят на пьяных лицах то красные, то зелёные узоры, сворачиваются в змеиные спирали и слепят накрашенные глаза. Пойло стекает по полуголым грудям, водка смешивается с тоником, а в ноздри проникает запах пота и дешёвых духов. Голова трясётся под энергичные толчки музыки, пульс подстраивается под качающий ритм, и всё тело насыщается дивным расслаблением. Своим опытным взглядом Купидон подмечает, как по залу кочуют пропитанные марки и разноцветные таблеточки. Как тайно перемигиваются патлатые парни. Купидон зорко отслеживает тех, кто подолгу торчат в туалете, а на танцпол вываливается, как сонная муха. Все гости приходятся ему потенциальными покупателями, но только немногие могут стать реальными клиентами. Меньше всего ему улыбаются бедные сосунки, на чьих губах ещё не высохло молоко, а в карманах не водилось ни шиша, так что половину площадки он отшвыривает со скоростью пятьсот пятьдесят километров в секунду. К тому же, Купидону не шибко хочется стать жертвой своей смазливой внешности и заработать трехдневную боль в заднице.
Пробираясь в общей толкучке, блондин врезается в обнажённых тату-красоток, нарисованных на плечах и залитых испариной, на зелёных циклопов и прочих мифических тварей. Он уже намеривается подкатить к весёлой группке панков, как вдруг цепляется за одинокую худющую блондинку, сидящую за барной стойкой.
Выглядит девчонка, мягко говоря, измученной и растерянной. Взбитый кекс причёски больше походит на стог сена, а свободное платье с таким же успехом могло висеть на вешалке. Однако юная барышня, не теряя надежды, то и дело смахивает прядь волос и кокетливо улыбается, пытаясь хоть кого-то привлечь своим ангельским сиянием. Наверняка ещё, ухмыльнулся Купидон, вылила в рот половину освежителя дыхания. Несчастный накрашенный скелетик. Старое огородное пугало.
Немного постояв, парень, плюнув на громкую компашку, подсаживается к бедной Дюймовочке.
– Как тебя зовут, малышка? – стараясь перекричать музыку, спрашивает Купидон.
Малышка тут же меняет позу на более раскрепощённую, чуть подаваясь вперёд и, медленно облизывая верхнюю губу, говорит:
– Зови меня Мэрилин Монро, красавчик. – Выдыхает это так, что в её речи мерещится французский акцент.
Всё ясно, заключает Купидон, помешанная.
– Чего грустишь? – продолжает пробираться голосом сквозь электронный рёв диджейских пластинок.
– Тебя жду, – игриво хохотнув, помешанная девица, запрокидывает ногу на ногу. Только ноги больше смахивают на иголочки, дряблая кожа лишена своей молодой упругости, и веет от неё лютой безысходностью.
– Слушай, Мэри, вставай-ка и топай ко мне, – поднимается со своего места Купидон и, не дожидаясь ответа, хватает свою новую знакомую за локоть. От него не ускользает тот факт, что Монро, судя по вспыхнувшим глазам, остаётся довольна грубыми командами партнёра. «Дура», – мысленно крутится палец у виска.
Когда они вываливаются из клуба, густая синяя ночь приятно окружает их свежей прохладой и окутывает тихими шорохами ночной жизни. Каблуки легко цокают по остывшему асфальту, плечи покрываются мурашками, дым от Купидоновой сигареты кружится в разряженном воздухе. Не хватает лишь сырости и запаха озона.
