Двери лифта открылись, выпустив Ичина в защищенное пространство жилого сектора. После недавней перепланировки тут многое изменилось – бетонные стены, в которых больше не было нужды, сменили традиционные японские перегородки из дерева и рисовой бумаги. В пространстве лифтовой зоны разбили сад из вишневых и персиковых деревьев, освещенных специальными фитосветильниками. Они зажигались и гасли по специальной программе, имитирующей смены суток и сезонов, так как с возобновлением производства реликторов, которое в кратчайшие сроки наладил мистер Кроссман, недостатка в энергии не было.
За парком располагался защищенный офис главы корпорации, предназначенный для экстренных ситуаций, вроде сложившейся. Ичин остановился у двери и прижал клавишу переговорного устройства.
– Входи, – раздался из динамика голос мистера Хокудо.
Ичин отворил дверь, и переступил порог. В этом помещении, не смотря на свою должность, он бывал всего раза три. Да и сам Хокудо им редко пользовался, предпочитая вести дела в старом кабинете, расположенном ниже защищенной зоны.
– Садись, – велел Хокудо, указав на диван у стены.
Напротив дивана, на стене, висел плазменный экран с двухметровой диагональю. На нем, без звука, шел телевизионный репортаж. Судя по освещению и нестабильной картинке, это был прямой эфир. Показывали здание небоскреба с вертолета, бронемашины национальной гвардии, тяжело экипированных бойцов, снайперов на крышах соседних зданий. Титры внизу экрана сообщали, что небоскреб захвачен корейскими террористами, а национальная гвардия готовится к штурму. Выступали эксперты, журналисты что-то объясняли, показывали трехмерные схемы, но и без звука было понятно, что все несут чушь.
– Придумали они складно, – с усмешкой оценил Хокудо. – Террористы нынче в тренде, на них что угодно можно списать. И причину для них выдвинули гениальную. Мол, они требуют отменить технологические санкции против Кореи. Как по нотам. Готовились.
– Но почему корейцы, а не арабы? – удивился Ичин.
– Стрелять-то бойцам нужно в нас, – рассмеялся Хокудо. – А мы на арабов не очень похожи.
– Не вижу в этом ничего забавного, – хмуро заметил Ичин. На его изуродованном лице эмоции читались с трудом, но они и так были очевидны. – Надеюсь, мистер Шерстюк не далеко?
– Мистер Шерстюк нам не поможет, к сожалению. В ближайшие два дня я не смогу его вызвать, он обеспечивает маскировку при погрузке большой партии реликторов и деталей на ранчо в Северной Дакоте.
– Два дня? – Ичин вздохнул. – Эти гребанные гвардейцы за два дня разнесут все, что не защищено реликтом.
– Я потому тебя и вызвал, что не знаю, как поступить. Понимаешь, если мы сейчас вызовем мистера Шерстюка, чтобы он обеспечил нам возможность безопасной эвакуации, мы поставим под угрозу тайну реликта. Не забывай, что Шнайдер и Кроссман ведут производство всего в двух километрах от завода, контролируемого АНБ. Стоит агентам что-то заподозрить, увидеть колонну грузовиков, услышать подозрительный шум, или что-то, в таком роде, они нагрянут, найдут тоннель, а потом и источник. От нашей легенды о производстве реликта по технологиям Шнайдера не останется камня на камне. И вся наша затея полетит к демонам в преисподнюю. Я не могу убрать оттуда мистера Шерстюка. Не могу! Так же, как не мог отдать тебе его тогда в помощь, с непредсказуемым результатом. Его надо беречь, понимаешь?
