Марк Мэттьюс был моим хорошим приятелем в Торонто. Он словно никогда не замечал моей намеренной холодности. Ему было все равно. Он постоянно добродушно подшучивал надо мной и заражал своей искрометностью и весельем.
Марк стал мне настоящим другом. Он знал про мой дар. Про часы жизни. Я рассказал ему. И мне вдруг стало легче на некоторое время. Помню, как он не верил мне, пока я не доказал ему. Он все время поражался этому, пытался разглядеть на своей ладони часы, которые не видел. Задавал кучу вопросов, спрашивал про себя, но я не хотел видеть, как он умрет.
Узнав, что в будущем меня застрелят, он научил меня стрелять из пистолета точно в цель. Он никогда не терял надежды, что однажды это поможет мне защитить себя. Иногда мы часами напролет занимались стрельбой по мишеням. И я благодарен ему за все уроки.
После моего возвращения в Китай мы все еще поддерживали связь. Но со временем стали общаться все реже. Хотя я часто летал в командировки в Торонто, мы обычно не пересекались: либо я был слишком занят, либо он под завязку в работе. Но сегодня, когда я позвонил ему, он вдруг оказался свободным.
– У меня осталось восемь месяцев, – тихо говорю.
Марк присвистывает:
– Твою ж мать! Ты все еще видишь часы и вспышки последних секунд жизни?
– Да. Дар никуда не делся.
– И в тебя стреляют? Как ты и рассказывал?..
Я киваю.
– …Видел лицо убийцы?
– Нет. Что тогда, что сейчас – все расплывчато.
– Жесть. Дружище, я даже не знаю, что и сказать…
– Забудь. Что тут можно сказать…
– Но ведь можно что-то сделать, как-то изменить события? Ты ведь заранее знаешь, что произойдет.
Я горько смеюсь:
– Марк, я не ясновидящий и не предсказываю будущее. Все, что я вижу – лишь расплывчатые семь секунд. Этого так мало, что не понять, что вообще происходит. К тому же я знаю, что ничего нельзя изменить.
Марк задумчиво чешет подбородок:
– Знаешь, ты говоришь, что ничего нельзя изменить, так?
– Именно.
– Что если можно?
– Исключено.
– Ты говорил, как много раз пытался спасти людей, и ничего не получалось. Но знаешь, как-то я расследовал одно дело о покушениях на влиятельную и богатую семью в Торонто. Владелец отеля однажды заявил мне, что его девушка видит сны, в которых на него покушаются…
Я недоверчиво поднимаю брови, а Марк поспешно продолжает.
– …Конечно, я сначала не поверил. Но потом убедился, что это правда. И тогда я вспомнил про тебя. Твой дар. Как детектив я скептически отношусь ко всему паранормальному. Но сначала ты со своим даром, потом та девушка… Меня прямо окружает вся эта мистика! – Марк смеется. – В общем, я это к чему… Ты говорил, что ничего нельзя изменить. Но та девушка искренне верила, что судьбу можно изменить в лучшую сторону.
– Это невозможно. Скорее всего, его часы жизни не были укорочены смертью. Она ведь просто видела сны, а не сами часы жизни.
– Но если бы она не спасла его, не предприняла эту попытку, он был бы мертв. Часы жизни остановились бы. А так они все еще тикают.
Я качаю головой:
– Не знаю, в чем там дело, но знаю на собственном опыте: ничего не изменишь. Это невозможно. Когда раздается последняя секунда, человек погибает.
– Ты уверен в том? Никогда не встречал кого-то, кто бы смог изменить что-то? Хотя бы маленькую деталь?
– Да, я абсолютно уверен… – Замолкаю, пораженный мыслью. В голове внезапно мелькают глубокие серые глаза Элины Швецовой. – Вообще-то есть кое-что странное. Я встретил девушку.
