Над Тиссой (сборник) - страница 42

Инструктор, идущий впереди наряда с собакой, в нерешительности остановился, размышляя, что делать? Пойдешь вместе с овчаркой – напорешься на автоматную очередь. Пустить только овчарку? Но и ей одной несдобровать. Единственно правильное решение, думал инструктор, окружить сарай и приступить к его штурму. Эту свою последнюю мысль и высказал он начальнику заставы. Шапошников решительно отверг ее.

– А если нарушителя там уже нет? Пока мы будем окружать сарай, он, знаете, куда может уйти!.. Пустите вперед собаку.

– Товарищ капитан!

Шапошников тихим, властным голосом повторил:

– Пускайте!

Инструктор отстегнул поводок от ошейника, и овчарка, высоко подняв голову с навостренными ушами, устремилась к сараю. Она подбежала к двери, решительно вставила в темную щель свою клинообразную морду и проскользнула внутрь сарая.

– Видите, никого! – сказал Шапошников.

Собака вернулась и села у ног инструктора, заискивающе поглядывая на него и виляя хвостом. Тот понял ее и протянул руку. Собака раскрыла пасть. Выронила на ладонь инструктора патрон от пистолета-автомата. Нарушитель перезаряжал оружие.

Осмотрев сарай, Шапошников обнаружил в его задней стенке пролом. Через него, отдохнув и покурив (были найдены спички и окурок), и ушел нарушитель.

По мере удаления от границы, на твердой земле следы становились все менее заметными, и наконец на каменистой тропе, вьющейся по южному склону среди виноградников колхоза «Заря над Тиссой», они вовсе пропали. Став на слепой след, собака вывела пограничников на шоссе и здесь отказалась работать. Похоже на то, что нарушитель воспользовался машиной. А может быть, он только сделал вид, что воспользовался; может быть, пройдя какое-то расстояние по шоссе, он свернул в сторону и сейчас стремительно пробирается глухими тропками через пригородные сады и виноградники к Явору.

– Комаров, ищите следы в районе дороги, – приказал Шапошников инструктору.

Собака прошла километра два по левой обочине шоссе, столько же по правой, потом она обыскала обширное пространство, примыкающее к дороге с обеих сторон, но следов нигде не обнаружила.

– Эх, Витязя бы сюда, он бы этот клубок сразу распутал, – сказал кто-то из солдат, следовавших за начальником заставы.

– «Да, – подумал Шапошников, – без Витязя нам не обойтись».

– Продолжайте поиск, Комаров, я скоро вернусь. Ремизов, Марчук – на коней!

Кованые копыта разгоряченных лошадей, высекая искры, прозвенели на кремнистом проселке, уходящем в горы, и скоро заглохли в густой предрассветной темноте.

Труд пограничника оценивается не только тем, сумел он или не сумел задержать нарушителя в самый момент перехода границы. Замечательный мастер тот, кто схватил врага, не дав ему пройти по советской земле и десяти шагов. Но хорош и тот солдат, который, обнаружив ухищренный след нарушителя, преследует его три, пять, десять часов, а может быть, и двадцать четыре, его все-таки задержит или уничтожит. Пусть враг сумел оторваться от преследователей на несколько часов, поставить их в исключительно невыгодные условия, пусть он даже бесследно скрылся, – все равно ничего еще не решено: преследование будет продолжаться.

На рассвете Громада решил сам пройти по следу долгожданного нарушителя. Рядом с ним шагал и майор Зубавин, прибывший на границу по вызову. За ними на некотором расстоянии шел пограничный наряд.

Громада и Зубавин молча прошли пограничную зону, колхозные сады, поднялись по тропе, разрезающей виноградники, и вышли на автомагистраль в том месте, где розыскная собака отказалась брать след. Тут они, не сговариваясь, остановились, посмотрели влево и вправо, на асфальтовое покрытие дороги, на аккуратные, посыпанные свежим песком обочины, на белые с черным путевые указатели: где-то здесь начался новый, неведомый им путь лазутчика.