– Да, – гнусаво добавил Дрон, – мы помогли артиллерии развернуть позиции тут. Если ты уверен, что мои ушли, пусть сотрут сопротивление в пыль, а мы войдем победителями.
– Много нужных производств. Их нельзя трогать. Поэтому мы не бомбим город с воздуха, Ежик.
Бывший пилот недовольно фыркнул.
– Вот тебе добросердечность Императора, будь он неладен! – недовольно произнес Дрон, стукнув по столу.
– Полегче, дружище, – Шкет недвусмысленно покачал головой. – Не забывай, кто тебя вытащил из лагеря.
– Отставить! – вспылил Марков. – Думайте о деле! Сколько наших? Не больше десяти тысяч человек. Почему нельзя дождаться основных сил? Мы можем провести разведку боем, если штаб хочет пролить кровь.
– Воля штаба иная, Марков, – Шкет пожал плечами. – Совки до сих пор думают, что основной удар будет с запада. Они не ожидают хитрого укола прямо в зад с юга.
– Мы тут должны закрепиться? – Марков ткнул на область карты, где от руки было начертано «Измайлово».
– Ага, – кивнул Шкет. – До укреплений тысяча шагов. По моим данным, там хлипкие стены. Сделаны были чуть ли не сразу после Потряса. Короче, сперва артподготовка, а потом ничто не помешает нам войти внутрь. У нас будет преимущество – про Москву мы знаем все: улицы, дороги, линии электропередач, склады. Мы отрежем красных от этого коридора, войдем и направимся сразу к Дворцу Советов. Дойдем до дедушки Ленина на постаменте, и нас уже никто не остановит.
– Хороший план, да. Только есть загвоздка – нас раздавят на подступах. Открытая местность. Обстрелять – раз плюнуть, – продолжал напирать штабс-капитан. – Есть другой способ попасть внутрь? Что еще разведка докладывает?
– Мало донесений. Мы не можем исследовать только юг – красные сразу поймут, что мы пасем эту сторону, – Шкет нервно постучал по столу.
– А если поднять легкие самолеты? Осмотреться, пока видимость не упала, – сказал Ежик, очевидно, намекая на собственный полет. – Да даже одного биплана будет достаточно…
– Ежик, тебе запрещено браться за штурвал после той пьянки с медведем, – Шкет подождал, пока затихнут ожидаемые смешки. – Сейчас летать над городом рискованно. Их зенитки уже вовсю шпарят по нашим.
– Мы не можем потерять преимущество в небе, – сквозь зубы произнес Ежик. – Если они…
– Это уже не нам решать, – резко прервал приятеля Марков. – Обойдемся тем, что есть.
Ежик, оскорбленный до глубины души, отстранился от обсуждения.
– Друг, ты нужен мне тут. Давай без соплей? Останься на земле в последнем бою, – Марков вспомнил несчастного медведя и ухмыльнулся. – Господин Цесаревич, я думаю, на нас не в обиде. Ща мы возьмем Москву по-быстрому, и когда наше императорское величество узнает, что ты был в первых рядах, оно непременно вернет тебе самолет. А если откажется, мы пошлем этого помазанника нахрен, а на награбленные деньги купим новый. И летай на здоровье!
– Я всегда хотел подохнуть в небе, – недовольно буркнул Ежик. – А не на земле, как крыса.
– Хватит скулить! Мы все вернемся домой.
– Марков, у тебя разве есть дом? – спросил Барчук. – Знаю, ты на месте долго не сидишь. Или домом станет место, где забрюхатела последняя твоя девка?
– Господь наш Есус давно лишил своих рабов животворящей силы, – Бык рассмеялся, брызнув слюной на молчаливого Ежика. – Член стоит до лба, и ни одного дитя. Благодать!
– Хоть что-то есть в этом Потрясе доброе! – захохотал в ответ Барчук.
