Ночь провела дома в надежде, что родители вернутся. Очень сильно надеялась! Да и страшно было уходить непонятно куда. Забаррикадировав входную дверь тумбочкой, придвинула свою кровать к окну. Казалось, это могло обезопасить и дать стратегические преимущества.
Сон не шёл. Долго сидела, укрывшись одеялом. Сначала включила телевизор, но каналы показывали лишь «сетку» настройки. Проверила радио в плеере: молчали даже УКВ волны. Казалось, земля погрузилась в тишину, готовясь стряхнуть с себя человечество. На улице несколько раз проезжали колоннами тентованные грузовики. Рёв двигателей оживлял наш ставший мёртвым город на мгновения, а после всё снова затихало. Выглядывая из-за шторы, я видела, что нигде в домах не светятся окна. Если эвакуация прошла успешно, то вокруг уже никого не осталось. Кроме меня… Разум казался парализованным, загнанным в невидимую ловушку. Я не хотела принимать такую реальность.
Провалилась в сон и почти сразу дёрнулась от сирены, протяжным воем заполонившей пространство. Изредка казалось, что сквозь её рев доносится эхо выстрелов. Хотелось забиться в угол и тихо лежать там. С детства засевшее в подкорке знание убеждало, что при таком сигнале снаружи происходит что-то жуткое. Куда бежать я не знала. Да и стоило ли? Я сползла на пол, натянула на голову одеяло и пролежала так до утра.
Тревожное предчувствие не покидало ни на минуту. Когда серый рассвет навис над городом, я вышла на поиски. Решила обойти адреса знакомых в надежде, что отыщу родителей там. Я была готова потратить на это столько времени, сколько понадобится, но всё решилось через полчаса.
Замёрзшие тела со следами укусов и огнестрельными ранами ничком лежали во дворе на соседней улице. Среди них я нашла и родителей. Узнала ещё издали по маминой шапочке – её вязали под заказ, второй такой в городе не было.
Я растерянно обошла тела, не желая верить… Проверила пульс, это было последним отголоском надежды. Напрасным… Выпавший снег не таял на лицах родителей, укрывая следы крови и рваные раны. У мамы снесло челюсть, у папы – часть черепа вместе с ухом.
Они погибли, пока я ехала в кузове, складывала рюкзак и страдала дома. Мои родные доживали свои последние часы, быть может, боролись за жизнь, старались вырваться. Если бы я отправилась на поиски вчера, сразу, как только сбежала! Быть может, успела бы спасти их! Эта мысль тупым болтом ввинчивалась в мозг. От бессилия я рыдала рядом с ними так долго, что потеряла счёт времени. Было очень страшно. Необратимость случившегося обрушилась на меня.
В полубессознательном состоянии я оттащила закостеневшие тела в сторону, подальше от дороги. Там, под парой облетевших клёнов долго стояла на коленях и долбила мёрзлую могилу железным прутом. Била с отчаянием, будто бы земля виновата в том, что они погибли. Когда прут погнулся, и на ладонях содралась кожа, украла из багажника одной из машин небольшую лопатку. Копала, то ею, то руками. Несколько часов под визг сигнализации до одурения выгребала землю, не чувствуя, как под ногти впиваются мелкие камни. Под конец, обессилев, сама упала в вырытую могилу и долго лежала там, глядя вверх, иногда прикрывая глаза от снега. Думала о том, что сейчас здесь навсегда лягут мои родители и будут видеть то же небо над городом.
Стало холодно. Закопав тела, сидела рядом у могилы. Болела спина, руки тряслись и кровоточили. Но страшнее оказывалась жуткая боль, разъедающая меня изнутри. Я осталась одна и всё ещё была жива.
