Надежда Павлова - страница 3

Надежда Павлова – это Большой театр.

«Щелкунчик». Принц – Владимир Васильев. Большой театр, 1977 год

На ее спектаклях зрительный зал Большого театра раскалялся от восторга. В фойе и ложах давно горел свет, а ее снова и снова, минут по двадцать вызывали на авансцену, не отпуская. Она выходила из-за занавеса отрешенная, раз от раза начиная разглядывать ярусы с радостью, удивлением и каким-то внезапным озорством.

Уже в 1990-х имя Павловой появлялось в афише раз пять в сезон, и каждый ее выход становился событием. После спектакля у первого театрального подъезда дежурили толпы поклонников. Когда выходила Павлова, вернее, когда появлялся огромный, значительно больше привычных, букет – гоготавшая толпа замолкала и расступалась. Она появлялась молниеносно, а если и останавливалась, то на доли секунд, проходила, садилась в машину и так же мгновенно уезжала в ночь.

Около 11 утра ее можно было встретить в метро. Минуя эскалатор, извилистые метрополитеновские коридоры, она длинными и легкими шагами в два счета пересекала пространство нынешней Театральной. Ей было 32 года. В мои 12 казалось, что красивее этих шагов нет ничего, и следующие десять лет я мечтала научиться так ходить.

В Чувашском театре оперы и балета, 2001 год

Позднее я узнала, что в 1970-80-е многие полюбили балет благодаря тому, что увидели на сцене Павлову. Случайно оказавшись на ее «Шопениане», и я не могла думать ни о чем, кроме балета, и мечтала познакомиться с ней.

В 1988 году у станций метро стояли киоски «Справки», где по дате рождения можно было узнать телефон любого жителя Москвы. В таком киоске у станции метро «Парк культуры» за 10 копеек мне дали номер телефона Надежды Павловой, и, собравшись духом, я позвонила.

«Когда можно к вам прийти?» – спросила я без предисловия, нисколько не сомневаясь, что наша встреча состоится. «Приходить не нужно. И давай договоримся: не нужно звонить. Хорошо?» – попыталась отказаться она.

Прошел год, но даже после того, как мы договорились созваниваться, перед каждым телефонным разговором я трепетала, подбирая слова. Пока в ее жизни была сцена, Надежда Павлова произносила очень мало слов. В те годы я приобрела уверенность, что самое лучшее – не спрашивать ее ни о чем.

Через 28 лет, когда наш разговор все-таки состоялся, Павлова оказалась именно такой, какой я и представляла: «нереальная щедрость, с которой она делилась своей радостью на сцене» и о которой в свое время много писали и говорили, была ее человеческим даром, проявлявшимся со сцены и избирательно в жизни.

После ее ухода со сцены прошло 30 лет, теперь она педагог-балетмейстер Большого театра и ее отношение к слову, конечно же, изменилось. С тех пор изменилось многое.

В Государственном центральном Театральном музее им. А.А. Бахрушина, 2016 год

В мае 2016 года после большого перерыва Надежда Павлова вышла к зрительному залу на своем первом в жизни юбилейном вечере в Большом театре. Помню, как она вошла в директорскую ложу бенуара. Как была смущена, не привыкшая к юбилярским почестям, и, кажется, растрогана. Как сидела наедине со всеми – целым зрительным залом и сценой – одна. И как от этого захватывало дух. Такой вот урок смелости. Урок гордости. Урок верности. Урок судьбы. Урок одиночества.

Тогда и родилась мысль о книге про нее – балерину, человека, который изменил жизнь очень многих ее зрителей – примерно целого поколения.