Раздались барабаны. Вышла лиса, одета в черное. На лапках кожаные перчатки. Зажгла несколько факелов. И принялась ими размахивать. Жар первобытного огня, червонного железа и блестящих глаз факира завораживали публику. Круг, другой, диагональ. Снопы искр, фейерверк, зарево. Всё смешалось в одно целое. Звери, существа как околдованные смотрели на происходящее. Барабанны разгонялись, и вот уже два шара на цепях полетели вверх. В стороны, круг, ещё, ускоряясь под музыку. Бабах. Последний удар барабана и факелы ударили под ноги лисы, ослепляя зрителей. Секунда. Всё выдохнули, что с плутовкой всё хорошо. Хлопки, браво.
Маленькая мышка в голубом платье вышла на середину. И принялась читать рассказ. Нежная, ненавязчивая мелодия вплеталась в него. И вот зрители уже сами скакали на коне в замок прекрасной царевны. Разочаровывались в друзьях, дружили с драконом. И похищали настоящую принцессу их темницы. Мышка замерла. Вокруг стояло безмолвие, светлячки, забыв о своих огоньках, погрузили полянку в темноту. Тишина. Даже мелкие мошки стихли. Хлопки. Один, второй, третий. Подхватили. Вскоре вставали со своих мест. Рукоплеща и восхищаясь чуду, небольшого рассказа.
Концерт окончен, все расходились по домам, унося в сердце каждый свою прекрасную историю.
Ты. Да, именно ты. Кто читает эти строки. Встань, пожалуйста, и подойди к зеркалу. Что ты видишь? Тонкие губы? Слишком большой живот? Не тот разрез глаз? Волосы не такие, как…?
А я вижу в тебе мир. Да, целая планета. Вселенная, в котором живёт твоя душа. Она принимает решения, говорит только твоими фразами, улыбается. Вот именно как ты сейчас, поднимает уголки рта. И тёплый взгляд.
Да в тебе существуют подземелья, где страшно и больно. Есть космос, бесконечный и далёкий. Имеется опора и надёжность. Это всё в тебе, не сомневайся.
Ты можешь сделать те самые губы, как у Джоли, но это не изменит твой мир. Ты по-прежнему будешь ТЫ. Приходить домой, снимать маску правильной тупой красотки или сильного мужика и несколько секунд быть собой.
Выбираешь проживать так – живи. Я не буду тебя учить. Я просто за надувными губами, линзами красного цвета или намеренной худобой, буду видеть твой космос. Сидеть рядом, смеяться и грустить только благодаря твоему миру. Я не призываю тебя полюбить себя такой, какой ты есть.
Нет. Я тебя буду таким принимать и обожать. А ты делай, как велит тебе сердце.
Он шёл по дороге. Тысячи, сотни тысяч шагов за спиной. Его перевал, его Арарат, его вечное путешествие вперёд и назад.
Захар работал доставщиком хлеба. Соседний аул, огромный по местным меркам, имел у себя большую пекарню.
Аул, в котором жил Захар и его сородичи был вдавлен в горную массу. Окружённый глыбами и вершинами со всех сторон так, что солнце сюда заглядывало ближе к полудню.
Сам же парень вставал в четыре. Надевал коричневые растоптанные и пыльные ботинки. И шёл рассыпчатой, словно сахарной, тропой.
Шёл вместе со своими мыслями или окружающей его спящей безмятежностью. Подходя к залитой солнцем вершине тропы, он не жмурился, не прикрывал глаза ладонью. Захару казалось, это будет кощунство перед Богом солнца, которого так недоставало его деревне.
Он поднимался выше и выше, на самом пике свет заливал теперь его полностью. Сложив руки вместе, Захар кланялся солнцу. Его ежедневный придуманный ритуал.
Парню казалось, что вот так, поднимаясь каждое утро, он проходит исцеление. Из тьмы на свет. Из греха во благость.
