– Есть, конечно, убери ты свою треху, и так тошно на душе, – сказал Мытаров и опустил глаза в мокрый асфальт.
Рядом с Алексеем сидела большая морская чайка и как будто внимательно слушала его речь. Алексей внимательно рассмотрел ее и подумал:
«Морская чайка, что она здесь делает? До Черного моря далековато, значит, это сигнал. Знак судьбы! Так? Чайка… море… перелет… у нее волевой взгляд, она чистая и сытая, молчит. Очень интересная птица. Море, перелет, воля и смелость, шикарная птица, просто блеск…»
Мытаров быстро встал и пошел не оборачиваясь. Бородатый ротный так и стоял с деньгами в руках, пока майор не скрылся в тумане надвигающегося вечера.
Алексей зашел в маленький гастроном, купил сарделек, черного хлеба, бутылку воды и бутылку водки. Перекусил на скамейке, выпил воды, потом полбутылки водки из горла, скинул остатки еды и питья в рюкзак и начал ловить такси. Идти пешком по чужому вечернему ощетинившемуся городу не было ни желания, ни смысла. Минут через десять остановился частный автомобильчик и взял майора на борт.
Таксист курил в салоне и имел видок бывшего боксера.
– Куда едем, гражданин?
– На железнодорожный вокзал, – отвлеченно ответил пассажир.
– Это я мигом, а ты видно не местный, из Москвы?
– Почему так решил?
– По говору. Ростов понравился?
– Не знаю, не до того мне.
– А что приезжал? По делам?
– На войну хотел пойти, – грубо сказал майор и осекся.
– А, не взяли, бывает, не всех берут, целее будешь! Ха! Тормознем, двух пассажиров возьмем.
– Не стоит, поехали.
Алексей почувствовал что-то неладное.
– Да тут близко, мне детей кормить надо. Сейчас дальше поедем, – с ухмылкой ответил таксист. Машина резко остановилось, и водитель крикнул новым пассажирам: – Куда едем, хлопцы?
– В Париж, ё-мое. – Двое поджарых и небритых гопника завалились в салон. – Ну шо вылупился на менэ, я тебэ шо, баба шоли? – обратился один из них к Алексею. – Поихали у Киев, ха, ха! – заявил он водителю и снова обратил внимание на пассажира: – Шо, не местный, паря!
– Да, не местный он, ехайте тихо, а то высажу на повороте, – буркнул таксист.
– Да ты не гунди, водила, дай с человеком погутарить! Ша молчишь, приезжий? – проговорил снова тот гопник.
– Да он москаль, сразу видно по роже, небось бабки привез ополченцам или сам к ним податься решил. Шо, скаже, шо я брешу? Ха-ха, – умозаключил второй.
– Шо, дядя, москаль ты? Говори, падла! Ну-ка, водила, глуши мотор, приихали!
Автомобиль остановился в каком-то закоулке. Гопники вытащили Алексея из салона и началась драка. Каким-то внутренним чутьем он понял, что сейчас лучше не сопротивляться, а притвориться телом, шлангом, пылью. Раствориться в траве и земле и ждать. Их так учили, учили притворяться мертвяком, чтобы нанести позже сокрушительный удар. Несколько раз нападавшие пнули его по голове и ребрам. В руках бандитов мелькнули ножи.
– Послухай, Вий, не трогай ты его, похоже, он не из ополчения. Руки марать тока! Пошли! Инвалид убогий, рожа то со шрамом…
– Эй, водила, пикнешь, найдем и убьем! Да, это дирьмо и не дышит! Поихали, Дрон!
– Погоди, сейчас фраера обшмонаю!
Дрон подскочил к майору и начал шастать по карманам. Вдруг вытащил удостоверение и прочитал: «Инвалид войны». Он опешил, сунул корочки обратно и прыгнул в машину. Автомобиль газанул и сорвался в темноту. Майор мгновенно собрался и, держась за разбитую голову, побежал к вокзалу.
