– Коля, ты останешься здесь. Паша, ты со мной. Поднимемся наверх, рубль за сто, он сидит на чердаке. Обгадился от страха и ждет, вонючка. В крайнем случае, если он ломанется на прорыв, стрелять этому хрену по ногам… Не в башку, не по яйцам. Только по ногам.
– Ясный хрен, по ногам, – отозвался кто-то из слушателей.
– А если у него тут квартира? Или кто знакомый живет?
– Да нет у него тут никакой квартиры. Он просто подыхал на бегу. Ноги уже заплетались. Это же видно было. Блин, темно, как у негра в… И фонарика нет.
– У меня зажигалка.
Затаив дыхание, Мальгин слушал разговор и чувствовал, что брюки и рубашка на животе уже промокли насквозь. Дождевые капли падали на затылок и шею, капали с подбородка, волосы повисли мокрыми сосульками. Послышались шаги. Значит, двое вошли в подъезд. Лифта в доме нет. На чердак они станут подниматься медленно и осторожно, шаг за шагом, пролет за пролетом, этаж за этажом. У него в запасе есть время. Не так, чтобы много времени, две, возможно, три минуты. На обратной дороге, побывав на последнем этаже, убедившись, что и там пусто, его преследователи наверняка заметят чуть приоткрытое окно между вторым и третьим этажом, что-то решат для себя.
Мальгин подполз к самому краю бетонной плиты, свесил голову и глянул вниз. Слава богу, Колей, оставленным на шухере, оказался не тот мордоворот в спортивном костюме. Этот нормальной комплекции, среднего роста. Голубая ветровка, темные штаны. Стоит лицом к двери подъезда, переминаясь с ноги на ногу. В руках нет пушки. Он спокоен, уверен в себе и своих приятелях. Мальгин считал секунды. Сейчас парочка миновала первый этаж. Поднялась на второй. Осмотрели лестничную клетку, убедившись, что там ни души, стали подниматься выше. Николай вытащил сигареты, стал шарить по карманам в поисках зажигалки.
Пора. Готовясь к прыжку, Мальгин отжался руками от бетонной плиты, согнул корпус, подобрал колени к животу. Внизу вспыхнул оранжевый огонек зажигалки, Николай втянул в себя сигаретный дым. Мальгин прыгнул. Приземлившись, как и рассчитывал, на носки, все же не удержал равновесия, плюхнулся задом в лужу. Но тут же вскочил на ноги, рванулся вперед. Николай успел повернуть голову, стараясь понять, что за возня происходит за его спиной.
Но Мальгин уже разогнал кулак по траектории и всадил его в цель. Это был тяжелый прямой удар в голову, удар, который не оставил противнику ни единого шанса. Сигарета вывалилась изо рта, Николай, не успев сказать «ох» отлетел на метр вперед, брыкнув в воздухе ногами, тяжело повалился на асфальт. Перевернулся на спину и захрипел. Через мгновение Мальгин, расставив ноги, оседлал противника, сжав бедрами грудную клетку, от души приложил кулаком справа и слева. И опять справа. Бух, бух… Удары были глухими и тяжелыми. Голова Николая моталась из стороны в сторону, словно у китайского болванчика. Мальгин занес руку, но остановился.
Теперь из груди Николая выходило не человеческое дыхание, а тяжелые хрипы, будто он с переломанными шейными позвонками болтался на веревке, плотно сдавившей артерии, и переживал последние минуты агонии. Мальгин сунул ладонь под голову Николая, ощутив пальцами кровь, горячу и липкую, как смола. Кажется, этот малый, падая, саданулся затылком или виском об узкую полоску бордюрного камня, которым выложен прямоугольник возле подъезда. Неудачное падение. Хуже не бывает. Мальгин вытер испачканную кровью ладонь о голубую ветровку Николая.
