Нахал. Любовь не продается - страница 5

– Вкусно?

– Очень, спасибо.

– Тебе спасибо. Твоя идея и кухня.

– Ты готовил.

– Важно, не кто готовил, а для кого. Я готовил для тебя.

Я опять сильно смущаюсь. Голову опускаю, делаю вид, что сильно увлечена пастой.

Он подливает мне “Тархун”.

– Кстати, почему Ромашка?

– Потому что, – плечами пожимаю, потому что наивная, как цветочек. И скромная. Наверное, поэтому.

– Ты же вроде не Ромашова, не Ромашкина?

– Я Любимова.

– Любимая, значит? Красиво.

– Не “любимая”, а Любимова. Как известный режиссер. В Москве такой был в театре на Таганке. Давно.

– Откуда знаешь?

– Бабушка обожает театр.

– А ты? Актрисой быть не мечтала?

– Куда мне? Нет. Я бы на сцене в обморок упала от страха.

– А как же танцы?

– Это было давно, – отвечаю тихо. Это болезненная тема.

– Почему она сказала, что ты хромая?

Вот как он может так в лоб спрашивать? Я даже забываю про смущение и стыд. Меня негодование душит.

– Это бестактно, вообще-то. Хромая, потому что хромая. После аварии. Но я не всегда хромаю.

– Извини. Что за авария?

Это вообще уже из ряда вон! Мне неприятно. Замолкаю, ковыряюсь в тарелке.

– Обиделась? Прости.

Не реагирую на него. Пусть доедает свою пасту, забирает всё и уходит. Мне не нужны проблемы.

– Эй, конфетка?

– Меня Рита зовут.

– Я помню. Рита, Маргарита. Королева Марго.

Не тяну я на королеву и знаю это.

– Спасибо, было вкусно. Посуду за собой надо мыть?

– Не стоит, я помою сама.

– Я помою, где?

– Говорю же – не нужно. Спасибо, что угостил. Тебе пора, скоро Соня придет. И у тебя дела, наверное.

– Какие у меня дела?

– Ты собирался отмечать сессию.

– Точно. Ну, давай тогда, собирайся.

– Что? Куда? – удивленно глаза поднимаю, глядя в его лицо.

– Отмечать. Я без тебя не поеду.

Ого! Вот так, значит? Ну уж нет.

– Значит, не поедешь.

– Рит, поехали со мной, а? Правда, будет весело. Потанцуем.

Меня словно ледяной водой окатывает.

– Ты специально? Знаешь что, мажор, забирай свою еду и уходи!

– Рит, прости.

– Я сказала – уходи! Я сейчас коменданта вызову, и тебя выведут. И не надо мне угрожать увольнением из администрации. Ничего ты мне не сделаешь!

– Ладно, ладно. Не ори. Уйду. Помоги только собраться.

Встаю, чтобы помочь, и тут же оказываюсь в его руках.

– Попалась?

Рита

Мне не страшно. Вот год назад, когда меня так же однокурсник поймал, который приставал постоянно, было страшно. А сейчас нет.

Почему-то я уверена, что ничего плохого мне этот Нахал не сделает. Он не такой. Да, да, вот такая я глупая, уверена, что за полчаса, пока мы готовили карбонару, и за полчаса, пока ели, я его узнала.

И если я сейчас скажу: “Пусти…”

– Пусти.

– Пущу. Чуть позже. Поедешь со мной?

– Нет.

– Почему?

– Потому.

– Правда, почему? Просто потусим в клубе, будет весело. Обещаю. После я тебя сюда в общагу привезу.

– Я не поеду.

– Объясни, почему нет?

– А сам не понимаешь?

Мы стоим очень близко. Очень-очень.

У меня щеки горят. Но мне хорошо. Я сама не понимаю, почему мне так хорошо. Это очень глупо.

– Из-за танцев, да? Но я даже не заметил, что ты хромаешь.

– Я хромаю. И танцевать не могу. Мне больно. И я не умею так двигаться.

Не знаю, почему ему рассказываю об этом. Смесь правды и неправды.

На самом деле я могу танцевать. Я пробовала несколько раз, дома у бабули, перед зеркалом. Я красиво двигаюсь. Но не могу очень долго, потом на самом деле начинает ныть колено. Я просто не вижу в этом смысла. Зачем танцевать, для чего? Если это вызывает дискомфорт? И вообще все эти тусовки в клубах точно не для меня. Я не вписываюсь. Я даже тут, в общежитии, не хожу на такие мероприятия. Не потому, что я какой-то сноб, слишком много о себе думаю – так считают некоторые, да. Но я, наоборот, слишком скромная, застенчивая. Мне сложно. Мне кажется, я всем только настроение испорчу.