– Вы, зафиксированы, назовите пароль.
Мужчина удивлённо посмотрел на него, оглянулся по сторонам, а затем, немного заикаясь, произнёс:
– Что-что? Какой пароль, я ничего не знаю.
Теперь пришло время удивляться Алишеру:
– Не валяйте дурака, приметы полностью совпадают, достаньте из кармана пакет, выполняйте задание согласно инструкции, – недовольно проговорил он.
– Какой пакет? Не впутывайте меня в ваши дела, – ещё сильнее заикаясь, произнёс мужчина, у него стало подёргиваться веко на левом глазу, он полез в карман и дрожащей рукой достал пачку папирос «Беломорканал». Прикурил, ломая спички, и отошёл в сторону, оглядываясь по сторонам. Время было на исходе, к Семёну и Алишеру присоединился Аман. Они заметно поникли, Алишер нервно ходил по остановке, разглядывая людей, проезжающих в автобусах, Аман молча стоял у чинары, что-то обдумывая.
– Так, офицеры, что приуныли? – с усмешкой спросил Семён. – Поедем брать молодца, он уже дожидается нас. А вечером с тебя варьете, Алишер.
– Я не поеду, – угрюмо ответил Алишер.
Показался автобус. Семён и Аман сели в него и поехали на четвёртую остановку. До контрольного времени оставалось двадцать минут. Они проехали одну остановку и вышли. Семён оставил Амана на остановке проводить наблюдение, а сам пошёл в универмаг. На первом этаже блестящий шлифованный мрамор пола был залит ярким солнечным светом. Он врывался в широкий зал южным буйным огнём из огромных окон во всю стену. Солнечные блики подстерегали покупателей всюду, погружая их в расплавленное золото, заставляя прикрывать глаза. Только у стены, где стояли прилавки и витрины, пролегала спасительная полоса тени.
Семён двинулся туда, прошёл мимо человека, явно больного, вызывающего сложное чувство тревоги и жалости. Он находился недалеко от прилавка, рассматривая большими безумными глазами проходящих мимо людей. Незнакомец был одет чисто и опрятно в китель и галифе военного образца сорок пятого года и выглядел даже интеллигентно. Но его рот был широко открыт, влажные большие губы беспрестанно облизывал длинным языком, похожим на змеиное жало. Густые чёрные волосы чуть тронуты сединой. Бросалось в глаза, что у него удивительно правильные черты лица, видимо, в прошлом мужчина был красив.
Он поворачивался налево, направо и кругом, словно на военном плацу, строевым шагом подходил к большим фикусам, стоящим в кадках, отдавал им честь и возвращался на прежнее место. Человек производил жалкое и одновременно трагическое впечатление. Семёну показалось в его поведении нечто неестественное и наигранное. Ощущение неприятия, жалости и желания что-то изменить возникло у чекиста.
Он интуитивно, на одно мгновение взглянул в глаза незнакомцу, стараясь проникнуть в ту сущность, что пряталась там за завесой игры, и была его правдой, его настоящим я. По крайней мере, такие ощущения возникли у чекиста.
Самое удивительное то, что, уловив взгляд Семёна, больной перестал шагать и остановился. Закрыл рот, сделал шаг навстречу лейтенанту, меряя его взглядом с головы до ног. Лицо его приобрело жёсткое и властное выражение. Он посмотрел на руки Семёна, они явно не вязались с его костюмом рабочего. Потом взглянул на лицо и вдруг громко, на весь магазин, сказал: «Кей джи би». Никто из покупателей не обратил на них внимания на его слова, кроме одного человека.
Семён заметил лёгкий поворот головы и безразличный взгляд молодого худощавого мужчины в светлой застиранной рубашке в широкую полоску. Он, не торопясь шёл вдоль витрин, направляясь к дальней двери на выход из здания. Не отрывая глаз от Семёна, больной вначале растянул свои губы в широкой улыбке, а потом захохотал. Протягивая к нему свои белые руки, он начал скороговоркой говорить:
