– Работаю и учусь, да ещё подрабатываю на разгрузке вагонов, как все нормальные мужики.
Женщина понимающе кивнула головой:
– Мой сын тоже студент. У меня не берет деньги на гулянки, стесняется, что я официантка и беру чаевые. Говорит: сам буду подрабатывать. А что он может заработать? В институте на всё обращают внимание: и в чём одет, и какие часы…
Скосив глаза на посетителей, указала пальцем на их ноги:
– Куда сейчас без этих облезлых штанов, а сколько они стоят? А!..
Так что не осуждайте меня, мальчики.
– А мы и не осуждаем, – невольно поджав ноги, ответил Пётр.
Сейчас он её, действительно, не осуждал. Дураку ясно: трудно прожить на одну зарплату, каждый крутится, как может!
– Ну, куда теперь? – поинтересовались девушки.
– Махнём на Ленинские горы! – предложил Лёша.
– Точно, только поедем не на метро, а на речном трамвайчике, от Зарядья, – сообразил Петя.
Смеясь, толкаясь, балагуря, ребята шли по широкой улице Горького. Во встречном людском потоке было много таких же молодых, весёлых, беззаботных лиц. Впереди еще целый вечер – прекрасный, тёплый, московский. Да что там вечер! Впереди целая жизнь! И пусть говорят, что в Советском Союзе жить скучно, потому что их общее светлое будущее предсказуемо и неоригинально. У них будет своя, интересная, насыщенная, яркая жизнь! И в ней непременно много-много радости, встреч, любви, путешествий…
– Нет, братцы, мы живем совсем не в худшем из миров, – во весь голос заявил Пётр, вальсируя со Светкой под вырывающуюся из открытых дверей ресторана музыку.
– Это точно, – со смехом отзывалась прогуливающаяся публика.
– Нажрутся водки и радуются, – качал головой толстый швейцар за стеклом. – Завтра проспятся, посчитают гроши и запоют про лучший мир другие песни! Да… Обмельчал народишко за последнее время – ни выпить, ни подать на чай нормально не могут. Глаза не глядели бы на эту интеллигенцию! Тьфу!
Домой Алёша вернулся далеко за полночь. Отец, разумеется, уже спал. Проскользнув на цыпочках в свою комнату, взял журналы, пошёл на кухню. От безукоризненной чистоты в ней веяло духом казармы. Единственным нарушением была покрытая белоснежной салфеткой тарелка с хлебом на столе. Это в память о матери. При ней всё здесь было по-другому.
Алексей поставил чайник на плиту, стал щипать хлеб с тарелки. Заглянул в холодильник – на полочках аккуратно расставлены продукты, всё строго по своим местам. Обычный набор: кефир, молоко, сосиски, грудинка, сыр, масло. После смерти мамы они не готовили дома. Отец получал на службе отличные продуктовые заказы, и, кроме того, им очень повезло с магазином. Прямо во дворе стоял маленький неприметный домик. Мало кто знал, что в нём всегда можно было купить свежие сосиски, сыр, даже ветчину, не говоря уже о молочных продуктах. Ассортимент был невелик, но зато всегда отменного качества.
Алексей заварил в стакане с подстаканником крепкий чай. Хороший чай – это от отца. Он готовил его сам, смешивая несколько разных сортов, по ему одному известному рецепту. Намазав вологодским маслом хлеб, Лёша нарезал толстые куски рокфора. «Вкуснотища! Лучшего ужина и не надо. Даже матушка, строгая ревнительница домашних ритуалов, смирялась с таким нехитрым блюдом».
Мама… Она дожидалась его в любое, даже самое позднее время: поднималась, кормила его. Если он не был голоден, подогревала чайник и делала такие вот бутерброды. Чай обязательно крепкий и сладкий, хлеб – белый, пышный. А масло пахло сливками.
