– Может, потому, что Томми играл такой паршивый блюз, – пошутил я. – Мне приходилось сталкиваться с любителями блюза по работе. Умом они не отличаются, зато фанатично преданы жанру. Среди них попадаются настоящие экстремисты. Бен Ладен младенец по сравнению с ними.
Эва Монссон рассмеялась.
– Где сейчас Санделль? – спросил я. – Можно поговорить с ним?
– Нет, к нему не пускают никого, кроме адвоката. И газет ему не дают, по крайней мере тех, где пишут о его деле. Все мы ждем неизвестно чего, в результате до сих пор ничего не нашли и ничего не знаем. Но Санделля нельзя держать за решеткой до второго пришествия, и скоро его, так или иначе, придется отпустить. И все-таки почему вы думаете, что убийца метил в Санделля?
– Не знаю, это всего лишь предположение.
– А вы давно с ней встречаетесь?
Я опешил:
– С кем?
– С той, из «Бастарда». Вы ведь приехали в Мальмё ради нее – так всегда начинается. А теперь наезжаете сюда постоянно…
Я хотел сказать, что это не ее дело, но сдержался, боясь навлечь на себя еще большее подозрение. Впрочем, теперь мне было все равно, что говорить.
– Мы не встречаемся, – возразил я Эве. – А почему это вас так волнует?
– Вовсе нет, – улыбнулась она. – Я просто пытаюсь составить целостную картину. Проехать шестьдесят миль ради женщины, с которой даже не собираетесь встречаться. Не слишком логично, вам не кажется?
– Мне кажется, это не лучшая тема для разговора.
– Разумеется, вы ведь весь вечер просидели в травмпункте.
– Вы туда звонили?
– Да, я чертовски въедлива. И у вас был при себе гитарный футляр.
Последнее замечание я оставил без комментариев и попросил счет.
– Жаль, что здесь не подают печенье с предсказаниями, – заметила Эва, пока я возился с банковской картой. – Говорят, в Америке так принято.
– Говорят? Вы ни разу там не были?
– Не пришлось, – вздохнула она.
– Кто из шведов не был в Нью-Йорке! – поразился я.
Она печально покачала головой:
– Кроме того, я боюсь разочарований.
– В чем?
– Не знаю.
– Вы верите в эти глупости? Это же все равно что читать гороскопы.
Она пожала плечами.
– Когда я работал в газете, сам их писал, – продолжал я.
– Шутите?
– А как, вы думаете, это делается? Приходит астролог и смотрит на небо в бинокль?
– Ну… не знаю… должно же быть у человека специальное образование…
Я махнул рукой:
– Одна дама вздумала как-то на меня пожаловаться, утверждала, что ни одно мое предсказание не сбылось. Тогда наш джаз-обозреватель ей ответил: «А вы видели, какое сегодня небо? Там же пасмурно, ни одной звезды». И она купилась. Собственно, меня не удивило, что мой гороскоп ей не подошел. Я ведь писал их для моих родных, приятелей, для любимой девушки. Не для нее.
– В жизни не слышала ничего ужаснее, – фыркнула Эва.
– Вы издеваетесь надо мной? – Я никак не мог поверить ее признанию. – Вы, инспектор криминальной полиции, верите в гороскопы?
Она снова пожала плечами.
Когда мы вышли из «Кин-Лонга», я подумал, что до сих пор не знаю, где она живет. Хотел спросить, но Эва меня опередила:
– В травмпункте говорили, что вы должны были играть в тот вечер, но концерт пришлось отменить.
– Уже не помню, чего им наплел.
– Так утверждала медсестра.
– Значит, так оно и есть.
Некоторое время мы шли молча.
– Не думаю, что он не понимал, что происходит, – вдруг заметила Эва.
– Кто?
– Санделль.
– Гм… И?..
– Но говорил странные вещи.
– Какие, например?
– Странные.
Тут я вздохнул, отметив про себя странный характер нашей беседы.
