Йеспер приоткрыл дверь, осторожно выглянул наружу.
Слева по коридору горничная азиатской наружности брызгала из флакона перед поломоечной машиной. Что делать Йесперу?
Хотя, с другой стороны, разве не здесь останавливались «Роллинг стоунз» и другие рок-звезды? Персонал, должно быть, привык ко всему.
Йеспер осторожно прикрыл дверь и вернулся в номер.
Разумней будет разбудить женщину и послать ее в «Авилон» за одеждой. Но для начала – обвязать полотенце вокруг бедер.
Смешно, конечно. Всю ночь развлекался с женщиной, а теперь стесняется предстать перед ней в чем мать родила. В ванной, надо надеяться, осталось чистое полотенце.
Через пару минут Йеспер вернулся в комнату и присел на край кровати.
– Эй, ты… – Он осторожно тронул женщину за плечо. – Просыпайся, как тебя там…
Приглядевшись к ней, Йеспер удивился. До сих пор он предпочитал молоденьких, максимум двадцатилетних. А этой… верные сорок… интересно…
Но где он ее встретил и как они сюда попали?
Почему она так странно смотрит?
Только сейчас Йеспер заметил, что глаза женщины открыты.
Если она не спит, почему не подает признаков жизни?
Он осторожно погладил ее щеку.
Кожа была холодной как лед, а взгляд – пустым.
Она мертва.
Йеспер сам удивился, с каким хладнокровием констатировал сей факт.
И вздрогнул, словно его разбудило это слово.
Мертва.
Значит, он, Йеспер Грёнберг, сидит на кровати в отеле, а рядом с ним – мертвая женщина.
И не то чтобы он представил себе заголовки газет, нет, но в эту минуту, растянувшуюся в его представлении на час или больше, он с ясностью осознал суть ситуации. И это понимание, которое невозможно выразить словами, постепенно переполняло его, растекалось по телу волной парализующего холода, а потом вырвалось наружу нечеловеческим криком.
Йеспер вскочил с кровати, будто покойница была заразной, и отлетел к дальней стенке. Там взобрался на диван, сел, обхватил руками колени и вдруг зарыдал, вздрагивая всем телом, словно выталкивал слезы изнутри тяжелыми толчками.
Черт! Черт! Черт! Как же так вышло?
Он ничего не помнил. Или – очень смутно… Кто-то собирался на Пуш, а он так устал от всего… Стюреплан в Гётеборге, все крутые, расслабленные… Девки, которые ложились под него только потому, что он Йеспер Грёнберг… хотя, с другой стороны, многие не знают, кто он таков, и таких с каждым днем все больше. В Швеции разгул невежества – вот что бывает, когда образование вычеркивают из списка национальных приоритетов. Но с другой стороны, разве сам он не искал, где перепихнуться на скорую руку? И все-таки как он здесь оказался?
Он сидел в пабе.
Думай, Йеспер, думай.
Паб. Кружка пива. Виски.
Мысль зашла в тупик.
Чертовы буржуазные ублюдки! Если бы его шеф до сих пор стоял у власти, у Йеспера были бы те, кого по-английски называют «minders», – личная охрана, которая бы опекала его, следила за тем, чтобы он не пил с кем попало и не терял контроля над собой, которая провожала бы его в постель и вообще…
С такой поддержкой ему все было бы нипочем.
И кому теперь звонить? Партийному боссу?
О нет, только не ему.
Он против прогулок на Стюреплан, за то и избран партийным боссом. Он категорически не одобряет всего, что так нравится Йесперу Грёнбергу, – кабаков, вечеринок со звездами, клубов, барбекю…
Йеспера Грёнберга, как и его коллег из окружения старого партийного лидера, нередко встречали в заведениях, закрытых для представителей рабочего класса старой закалки. Но новый босс родился и вырос в Бергслагане, старом рабочем квартале, – крупный и с ручищами, похожими на медвежьи лапы. Такого, пожалуй, остановят у входа на террасу ресторана «Стюрехоф» на Стюреплан.
