Накипь - страница 7

– Еще пять процентов сверху, – энергично отозвался Полежевский, уже держась за ручку. – Говорят, стало сложнее.

И видя, что Жулин не отвечает, задумчиво барабаня пальцами по столу, Полежевский добавил:

– Это вместе с приемкой.

– Попробуй уменьшить, – сказал Жулин.

Полежевский отворил дверь.

– Павел! Стой! – окликнул его Жулин.

Полежевский обернулся. Жулин задержал на нем взгляд, один из тех острых, смущающих взглядов, на которые он был так горазд. Но Полежевский ответил ему выражением доброжелательной и энергичной готовности на лице.

– Иди, – наконец отпустил его Жулин.

Архипов посторонился, дав пройти Полежевскому. Жулин поднял на него глаза, какое-то время думая о своем.

Жулину Петру Петровичу было сорок восемь лет. То есть ровно столько, чтобы считаться мужчиной в самом соку. Его крепкое, быстрое и бодрое рукопожатие как бы подтверждало собой этот факт. Он знал, что выглядит моложаво, и всякий раз, когда утром подходил к зеркалу, маленькое тщеславие улыбалось в его глазах.

К тому же это был очень ухоженный мужчина. Костюм безупречно сидел на нем, дорогая обувь блестела, тщательно выбритые щеки пахли утренним бризом. Руки Петра Петровича с коротко стриженными, полированными ногтями говорили о регулярных визитах в маникюрный салон. Размышляя, он держал эти безупречные руки перед собой, сложив пальцы домиком.

Помимо чрезвычайно ухоженных рук, он имел чрезвычайно ухоженные усы. Может быть, на любом другом лице такие усы и смотрелись бы нелепо, но на лице Петра Петровича они выглядели по-настоящему благородно, и содержались с тем же тщанием, что и руки.

Завершая набрасывать портрет Петра Петровича, скажем, что у него были голубые широко расставленные глаза. И когда этот человек, сидел, погрузившись в раздумье, и механически пощипывал великолепный ус, его лицо приобретало выражение кошачьей морды, обращенной к мышиной норе.

– Ну что? – нетерпеливо спросил Жулин. – Ты про Посадскую?

– Да, я только что из суда…

– Что там?

– Суд не удовлетворил требования.

– В самом деле? Даже так? – Жулин перестал вертеть в пальцах ручку и с проснувшимся интересом взглянул на Архипова.

– Они отказались от замены ответчика.

– Почему? Они что идиоты? – усмехнулся Жулин.

Видя его улыбку, Архипов тоже нерешительно улыбнулся и начал пересказывать детали слушания. Сначала Жулин просто смотрел на него своими длинными глазами, вникая в суть, но стоило Архипову дойти до момента, когда Вера Андроновна отказалась от замены ответчика, лицо его сморщилось, собралось в складки, и он засмеялся.

Он хотел сказать что-то, но не мог, смех тряс его, и он только махнул рукой. Отсмеявшись, он вытер слезу, глубоко вдохнул, и его снова разобрало.

Все это время Архипов стоял, недоверчиво улыбаясь и чувствуя, как у него горит лицо.

Проморгавшись и все еще посмеиваясь в кулак, Жулин сказал:

– Молодец, в конце месяца получишь премию.

Архипов понял, что разговор окончен, но все еще нерешительно мялся в дверях.

– Петр Петрович, – выдавил он, – есть еще кое-что… В общем, Петр Петрович, тут такое дело… Документы… Я их случайно потерял… то есть уронил… я уже звонил нотариусу, это займет время… И…

Жулин, смотревший на него покрасневшими от смеха глазами, держа кулак у рта, вдруг снова засмеялся. Продолжая смеяться, он отпустил Архипова, крикнув ему вдогонку:

– Закажи дубликаты!

Архипов выскочил за дверь в состоянии непонятного лихорадочного возбуждения, с бессознательной улыбкой на губах и красными, еще не остывшими пятнами на щеках. У лифта он налетел на главу договорного отдела – Павла Полежевского. Полежевский охорашивался перед зеркальной поверхностью лифта.