– Простите, – вздохнула Аня, опустив глаза к чашке с чаем.
– Анечка, мы не против, но не ожидай чего-то особенного от этих бумаг. Прошлому лучше оставаться в прошлом. А ты еще молодая, вся жизнь впереди!
– Нет у меня никакого «впереди», – устало отмахнулась Аня и добавила: – Давайте не начинать снова этот разговор, хорошо?
Лидия не сразу кивнула, а затем встала из-за стола, чтобы удалиться в соседнюю комнату. Евгения тем временем принялась нарезать пирог и накрывать на стол.
– Как работа? – поинтересовалась она, ставя перед Аней тарелку.
– Бесит, как и всегда, но это лучше, чем идти преподавать в школу.
– Держи, – положила перед ней на стол массивную кожаную папку Лидия и села рядом. Свою тарелку она придвинула поближе и принялась за пирог.
Аня развязала тесемки и, отставив тарелку и чашку, раскрыла папку. Внутри лежали два альбома с фотографиями – по размеру папки, длинные и переплетенные в такой же кожзам. Под ними обнаружились машинописные бумаги, скрепленные железным зажимом, тетрадка в сорок восемь листов в плотной обложке и большой групповой снимок, обернутый в целлофановый пакет. Аня достала его и принялась рассматривать запечатленных на нем людей.
– Это мамка и папка на свадьбе, – пояснила Лидия. – По левую сторону родственники невесты, по правую – жениха. Узнаешь бабушку Авдотью и деда Федора?
Родители Ульяны. В пятьдесят девятом году им было тридцать восемь прадедушке и сорок прабабушке, но выглядели они гораздо старше. Тогда жилось тяжелее.
– А это кто? – указала на полную светловолосую даму справа Аня.
– Сестра папки, Анна. Тебя назвали в ее честь. Это его вторая сестра – Дарья, – Лидия указала на грузную женщину с тяжелыми чертами лица и темной косой, обернутой вокруг головы. Потом перевела палец на других людей на фотографии. – А вот старшая сестра Мария и их родители, Агафья и Василий. Тут им лет пятьдесят или даже больше, он был у них последышем.
Со стороны невесты, одетой в платье простого покроя без излишеств и с такой же простой фатой на голове, выделялись две улыбчивых девушки – Аня видела их на одном из групповых фото в альбоме Руслана. Но Фирузы на этом снимке не было.
– Получается, бабушка тогда уже поругалась с Фирузой?
Лидия кивнула. Евгения добавила:
– Она и за папку согласилась пойти назло. Мне так кажется.
– Может, просто не хотела остаться в старых девах, если уж увели того парня? – предположила Лидия.
– Ее бывшая подруга говорила, что это бабушка его увела, – встряла Аня.
– А ты откуда знаешь? – заинтересовались тетушки, придвинувшись ближе.
– Я случайно познакомилась с ее внуком и видела их общие фото. Точнее, Фируза такого не говорила, но все так считали.
– Внук? Молодой? Красивый? Сколько ему лет? – наперебой забросали ее вопросами тетушки, и Аня выставила ладонь, призывая к молчанию.
– Неважно, я же не замуж за него собираюсь. Он обещал мне копии тех фотографий, как получу, покажу вам обязательно.
– Аня, в Джукетау нормальных парней уже давно разобрали, – возразила Евгения. – Если ты хочешь выйти замуж, то уже не кривой и не косой сгодится.
Аня почувствовала, как в ней закипает гнев. С трудом подавив его, она решила объяснить, что думает по поводу замужества.
– Я вовсе не…
– Если он внук Фирузы, то, получается, татарин? – перебила ее Лидия.
Она кивнула. Тетушки обреченно вздохнули.
– Нет, пропащий вариант. Ничего хорошего не выйдет. У нас в семье всегда выходили только за русских.
