Стайка четырехкрылок вспорхнула из кустов при нашем приближении; я залюбовалась зелеными птичками с радужными крыльями. Живность Фолкора вообще яркая, насколько я успела увидеть, а уж какой здесь подводный мир! У меня после морской прогулки с нырянием до самого вечера голова кругом шла от впечатлений.
Сестры меж тем уже дошли до ворот и протянули Знающей, коротко стриженной даме в сером, свои персональные карты – аналог паспорта. Я тоже подошла и вручила свою карту; дама смерила меня взглядом и пропустила.
Дорожка вела к бледно-розовому, с лепниной, зданию в два этажа; думаю, когда-то этот милый дом, скромно устроившийся в тени сада, был жилым. Мы поднялись по лестнице в три ступени; двери были распахнуты. Я смиренно вздохнула, почувствовав тяжесть чужого волнения – в толпе меня быстро настигает головная боль. Холл был полон девушек или, как говорят здесь, юниц. Сестры подошли к стойке, за которой стояла еще одна Знающая, тоже суровая, тоже в сером и тоже коротко стриженная. Проверив наши карты, она подняла на меня заинтересованный взгляд и сказала:
— Второй этаж, первая дверь слева.
— А нам куда? — спросила Гелли.
— Ждать проверки с остальными, — ответила дама и указала на группку юниц.
Я не стала желать сестрам удачи – много чести этим врединам! – и сразу пошла на второй этаж. Там оказалось тише; рыжеволосая девушка плакала, стоя у окна. Увидев меня, она быстро пошла в другую сторону. Кажется, у нее не задалось с Отбором…
Найдя нужную дверь, я постучалась и вошла. Обстановка – типичный медицинский кабинет: длинный рабочий стол, на котором светятся активные окна; анализаторы крови; вертикальная сканирующая система, или, как говорят здесь, медкапсула.
— Здра… — брякнула я и осеклась, вспомнив, что не на Земле нахожусь и не у себя на станции. — Здравствуйте, — все же произнесла я полностью.
Знающие, две невысокие плотные женщины, не очень-то похожие на лирианок, ответили мне строгим молчанием. Одна из них подошла, забрала у меня персональную карту и считала с нее данные сканером; на рабочем столе высветилась информация.
Другая велела мне вытянуть руку; быстрый укол – и анализатор уже «пробует» мою кровь, исследует составляющие. Через две минуты анализ завершился.
— Норма, — прокомментировала Знающая и сказала: — В медкапсулу. После сигнала не дышать и не двигаться.
Я зашла в медкапсулу, встала по разметке и, услышав сигнал, замерла. Тело пронзила короткая привычная боль – проверка таких систем всегда болючая; боль ощущается как разряд тока. Выждав положенное время, я сделала вдох.
— Я же сказала не дышать! — раздалось сердитое.
А, черт! Я-то привыкла к стандартным пяти секундам…
Дверцы капсулы раскрылись, и я вышла, ожидая гневной отповеди.
Знающие и впрямь уставились на меня весьма недобро.
— Анализ придется повторить? — вздохнула я.
— Нет! — отрывисто ответила одна из них. — Я же сказала, что сообщу, когда можно будет дышать!
— Простите…
Мне вернули персональную карту и отправили в следующий кабинет. Там еще одна Знающая, такая же неприветливая, как и другие, молча оглядела меня и спросила:
— Уровень эо?
— Три, — ответила я, а потом из груди пропал весь воздух, и я начала задыхаться.
Знающая сурово на меня смотрела, и ее взгляд словно высасывал из меня жизнь; только когда перед глазами закружились звездочки, я поняла, что у меня таким вот варварским способом уровень психической энергии измеряют. Возмутившись, я попыталась освободиться от оков чужой воли, и этого мне хватило только чтобы чуток глотнуть воздуха.
