– Нет, погоди, я ещё не закончил! – огрызнулся серолицый. – Он ведь тёмный,… – указывая в сторону дуба, – …ты знал об этом? – смотря в сторону героя. – Он исчадье тьмы. Он порождение ночи. Чего его жалеть?
– И не стыдно тебе? – открыв лобовое стекло НуЗаС-1, обратился герой. – Мы единая ватага. Мы должны стоять друг за другом стеной. Мы должны защищать друг друга. А ты только и делаешь, что возмущаешься и закладываешь его.
– На кой Каврал ты этого упырёныша таскаешь? Он нам не друг и не товарищ! – скалился тёмный эльф.
– Товарищ! Теперь он часть нашей ватаги. И тебе следует с ним считаться. Понял меня?
– Я не понимаю, не понимаю, – с недоумением стоял первый компаньон. – Зачем он нам, зачем?
Вурдалак молча наблюдал за происходящим. Ему ещё было не по себе. Он по-прежнему морщил веки от груды камней, в нескольких метров от дерева. Их гладкая поверхность хорошо отражала свет, преломив его и часть отдав в нагрев камне, свет ещё светил в лицо вурдалака.
– О’Рейли… – попытался что-то сказать Максимов.
– Ничего страшного, – ответил упырь, отвернувшись от света. – Я привык. Меня везде гонят. Никому нет дело до того, что я не бездумный зверь, в голове которого лишь трапеза, – усмехаясь, говорил он. – Никому нет дело до моей жертвы. Никто не знает, что я отрёкся от человеческой крови. Никто не знает меня и не хочет знать. Я ведь не пью человеческую кровь из принципа, но всем плевать на это. Для всех я просто вурдалак и кровопийца-хищник. Это губительно для человека, я знаю это, да все знают, из таких, как я. И потому я питаюсь исключительно животной кровью. Кровь их слабая, она не такая, как у человека. Мне это объясняли, но я это не принял. Иногда она плохо усваивается. Ха! – вновь усмехаясь. – Почти всегда есть следствие. Но лучше её пить, чем причинить вред человеку, которым я сам был когда-то. Я считаю, что если хоть раз выпью человеческой крови, то я окончательно и бесповоротно потеряю себя.
– И как это проявляется?
– Агонией, – скаля острыми зубами, выглядывая из-за дуба, ответил кровопийца. – Долгая и болезненная, – голос остроухого задрожал. – Но, я привык.
– Ой, агония у него, – скорчил лицо тёмный эльф. – Мы что, пожалеть тебя должны?
– Ёрпин, заткнись! – огрызнулся Дмитриевич.
– Ой, а что я должен его жалеть? – скорчив лицо, возмутился серолицый.
– Ёрпин, закрой пасть! – опять огрызнулся герой. – Просто помолчи! Пожалуйста.
– Ой, ой, больно надо, – задирая голову, первый компаньон отвернулся.
– А как она проявляется? – продолжая разговор с вурдалаком, спросил герой.
– Зачем оно тебе? – удивился упырь. – Какое тебе до этого дело?
– Ну, ты часть моей ватаги, – начал Максимов. – Следовательно, ты наш друг. И…
– Друг? – резко обрывая героя. – Ты, что действительно считаешь меня полноправным другом? Меня, вурдалака, ты считаешь меня другом?
– А почему бы и нет, – в голосе Олега звучало удивление. – Ты согласен с этим?
– Внутри всё начинает болеть,… – продолжил кровопийца, – …резко, как будто ты осколков горной породы наелся вперемешку с деревянной стружкой. И ещё всё это, словно только с костра, залили вскипевшим молоком.
– Какое интересное описание, – с интересом слушал Дмитриевич.
– Ну, да, – скромно пожав плечами, согласился упырь. – Я ещё помню вкус молока, камни я никогда не ел в своей жизни, как и древесную стружку. Но это чем-то сродни с этим по вкусу. А потом, спустя какое-то время, всё быстро проходит. Ну, не сразу, но проходит. И… – он приложил руку ко рту. – Ой, опять, – добавил упырь и отрыгнул воздух. – Ещё всё это сопровождается быстрым выделение воздуха, – вновь отрыгивая воздух. – Простите, – и он опять отрыгнул. – Всё вроде. Переварилось.
