Когда они вместе с Аттайей уже заканчивали сытную утреннюю трапезу, на заставу прибыл царский гонец на короткой повозке, запряжённой взмыленным конём. Он покинул стены столицы ещё до рассвета и остановился на заставе, чтобы напоить коня. Гонец доставил Энкиду таблицу с царской печатью. Он обрадовался, встретив царского сановника так быстро, и с поклоном двумя руками передал ему конверт из глины с запечатанной внутри таблицей. Аттайа, как это было положено, немедленно поручил выдать царскому посыльному двойную порцию еды – первую порцию на время его пребывания в крепости, вторую – в дорогу.
Смотритель уважительно разглядывал золотой оттиск царской печати и тактично молчал, пока Энкид аккуратно разбил маленький глиняный колчан и бегло прочитал сообщение. Царь приказывал Энкиду спешно прибыть во дворец Эхурсаг57. Спешно – означало «как можно быстрее», но не означало «немедленно». Если бы случилось что-то неординарное, приказ звучал бы так: «Царь говорит следующее: Не ешь, не пей и даже не садись, пока ты не приедешь».
Энкид, оставаясь спокойным, попросил Аттайю подготовить таблицу расходов. Начальник гарнизона удалился, подобострастно кланяясь и пятясь от него. В ожидании Энкид прикрыл глаза. Его охватила лёгкая эйфория – сам богоподобный Шульги-Син призывает!
Хозяин станции вернулся с двумя влажными глиняными таблицами, подготовленными казначеем заставы. Не особо вникая в написанное и не торгуясь, Энкид прокатал свою серебряную печать внизу каждой таблицы. Аттайа поставил рядом плоскую казённую печать, вырезанную из камня. Одна таблица оставалась для отчётности у Аттайи, другая предназначалась для Энкида. По возвращению во дворец ему вернут эти затраты. Он оплатил смотрителю станции чуть больше, чем было написано в таблице, попросив поблагодарить ветерана-караульного, сторожившего его поклажу.
Проверив шнуровку на сапогах, Энкид надел тщательно почищенную накидку и направился в конюшню. Сопровождавшие его стражники слаженно запрягали онагров в повозку. Его благородный жеребец отдохнул от перехода предыдущего дня и был сыт, получив с вечера порцию ячменя и чистую воду. Он сдержанно приветствовал Энкида лёгким ржанием. Энкид проверил копыта, закрепил седло, одел узду и легко вскочил на Лулу, готовый к переходу в столицу. Выехав во двор, он приложил правую ладонь к сердцу, прощаясь с Аттайей и его домочадцами. Женщины склонились перед ним, касаясь руками колен, Аттайа с достоинством поклонился, приложив правую руку к сердцу. Энкид подал сигнал воинам. Пора!
Застоявшийся конь, сдерживаемый всадником, крупной рысью помчался по мощёной дороге, ведущей в столицу. Впереди, со стороны Эль-Обейда, в небе появилось облачко пыли от встречного каравана. Солнце к тому времени поднялось на ширину ладони. Несмотря на самое начало месяца нисан58, день обещал быть жарким.
4
Направляясь в столицу, Энкид размышлял, для чего царь Шульги пожелал его спешно видеть. Последний раз встреча с царём случилась у Энкида перед инспекционной поездкой на строительство канала и дамбы восточнее Ниппура. Царю доложили об отставании от сроков и перерасходе казны на стройке. Он призвал Энкида, поручил разобраться с причинами и устранить отставание. Сановник получил от царя особые полномочия. Соответствующий приказ был нанесён на позолоченную по краям таблицу, скреплённую царской золотой печатью.
