Я уставился на Светлану, ожидая ответа.
– Видите ли… – тут она замялась. – У нас собачка есть. Он ее очень любит и в кабинет пускает. Я научила ее потихоньку таскать документы у него со стола и из портфеля.
По статистике, в России распадается больше половины браков.
85 % россиян считают разводы, в принципе, допустимыми при «фактическом распадении семьи», в зависимости от конкретного случая, при этом будучи уверенными в том, что «ничто не должно и не может препятствовать желанию людей разорвать супружеские узы». За сохранение брака любой ценой выступают около 10 % опрошенных[20].
Что сказать на это? Думаю, что мы попались в капкан привлекательности всего временного. Непостоянство притягательно тем, что после него, за поворотом, тебя ждут новые люди, новые ощущения, новые вещи. И чем скорее человек сбросит с себя прежние, «старые» отношения и людей, тем лучше, тем быстрее на него обрушится лавина новых впечатлений. В бесконечной кутерьме переодеваний и смены партнеров тратится бесценное время, которое приходит и уходит, а у нас его нет. Спутник или спутница теперь не «на всю жизнь». Кстати, даже мебель теперь одноразовая, не говоря о посуде, модной лишь сезон одежде или еде на заказ. Отношения стали такими, что можно в любой момент скомкать и выбросить. Затем приобрести новые. И так до бесконечности, то есть до смерти. Мнимая легкость жизни не предполагает надежность, она не нужна. А надежность и есть верность в отношениях супругов, семьи. Смешно требовать ее потом от детей, родителей или друзей. Или от спортсменов. Или от солдат.
Бракоразвод – это всегда сложно. Люди влюблялись, жили вместе. Как написал Эдичка Лимонов: «Крепкие узы связей выросли между ними за годы. Столько пота, секса, спермы, ласки, стонов… Вот и создались невидимые узы»[21]. А потом они стали врагами. И говорит в них зачастую не логика, а эмоции, которые всегда плохой советчик. «Невидимые узы» рвутся с болью.
Соединить их потом бывает очень трудно. Хотя иногда в практике встречаются истории, о коих можно сказать: настоящее чудо.
Однажды супруга одного из коллег поведала о том, как насельник Троице-Сергиевой лавры пообщался с ней, приехавшей жаловаться на своего мужа.
– Тебе надо закрыть рот и две минуты помолчать. – Взгляд иеромонаха был строг. – Господь дал тебе два барьера перед всего одним языком – зубы и губы. А двум ушам барьера не дал. Лучше слушать больше, а говорить меньше. Подумай над этим.
– Всего две минуты? – удивилась она. – Стоп. Мне молчать, даже если он не прав?! А он? Он молчать будет?
– Ты про него не думай, не будь Ксантиппой. Ты на своих двух минутах сосредоточься. В самый пик ругачки. Когда слова изо рта сами летят. Вы, женщины, жестоки. То, что вам муж в минуты близости или томления духа рассказывает, вы потом против него же в скандалах и используете. Чтоб побольнее было. Эмоция у вас впереди рассуждения бежит. Из цикла «я ему все скажу, а потом пусть убивает!».
– Ладно, батюшка, я попробую. Думаю, что две минуты помолчать – это несложно.
– Попробуй. Для тебя это молчание будет настоящим золотом, больше, чем все украшения, которые у тебя есть.
Сначала она дошла до семи секунд. Во время следующего скандала – до пятнадцати. Чтобы молчать минуту, ей потребовалось невероятная сила воли. Это произошло в их третью ссору с мужем.
Только на пятый раз она закрыла рот и две минуты молчала.
