– Оставьте лампу, если вас не затруднит.
– Боишься темноты? – издевательски посочувствовал брезгливый. – Это что-то новое.
– Не в этом дело, – учтиво возразил молодой. – Высказывая свою просьбу, я имел в виду возможность разумной беседы, когда эта милая барышня очнётся.
– Так ты с ними ещё и беседуешь? – картинно удивился брезгливый, но, видимо, подал какой-то знак согласия, потому что «муж» – я поняла по шагам – вернулся обратно и повесил лампу над моей головой. Всё это время я лежала, боясь пошевелиться, хотя вроде бы и решила, что всё происходящее мне просто снится.
– И если вы не намерены морить и её голодом, – добавил молодой, – принесите барышне поесть. Сомневаюсь, что она успела поужинать перед вашим… приглашением.
– Принесите, – приказал брезгливый.
– Но… – попробовал возразить «муж».
– Принесите, – с нажимом повторил брезгливый, и «муж» ушёл.
– Значит, она тебе понравилась? – вкрадчиво спросил брезгливый. – Угодили дорогому гостю?
– Весьма привлекательная молодая особа, – с готовностью ответил молодой. – Всецело благодарен за наше знакомство, жаль, что вы не потрудились нас представить.
– Ничего, сам представишься, не впервой, – успокоил его брезгливый. – Так, значит, нравится? И что ты теперь скажешь?
– Мне жаль вас огорчать, но мой ответ не изменился.
– Ишь ты, какой учтивый, – засмеялся обладатель брезгливого голоса. – А вчера ругался.
– День на день не приходится, – философски заметил молодой.
– Это верно, – согласился брезгливый. – Глядишь, и передумаешь. Она же тебе нравится, эта девочка. Одно только слово…
Не знаю, собирался ли отвечать молодой, потому что беседа была прервана возвращением «мужа». Он подошёл к изголовью моей кровати, на которой я лежала, ни жива, ни мертва, боясь пошевелиться и тем привлечь к себе внимание этих страшных людей. Я затаила дыхание, сама не зная, какой беды опасаясь, но ничего страшного не случилось. «Муж» что-то поставил на пол и отошёл.
– Могли бы для дамы хоть поднос принести или столик какой-нибудь, – прокомментировал происходящее молодой.
– Обойдёшься, – грубо ответил брезгливый. – Это всё? Больше у тебя нет никаких пожеланий?
– Я полностью удовлетворён вашей заботой, – преувеличенно серьёзно заверил молодой.
Брезгливый хмыкнул, но ничего не сказал, «муж» и подавно промолчал. Оба вышли, оставив меня наедине с обладателем молодого голоса. Послышался стук двери, поворот ключа в замке, а потом приглушённый звук шагов.
Я молча лежала, не открывая глаз, тщетно пытаясь понять подслушанный разговор. Но разум, то ли от несуразности происходящего, то ли от вызванной ударом дурноты, отказывался осмысливать ситуацию и делать какие-то выводы.
А, может, я сошла с ума?
– Сударыня! – позвал молодой голос. – Милая барышня! Прошу вас, откройте глаза! Сударыня! Они ушли.
Я неохотно повиновалась. В помещении, где я лежала, по-прежнему царил полумрак, почти не разгоняемый масляной лампой над моей головой.
– Сударыня! – снова позвали из самого, как мне в тот момент показалось, тёмного угла. Я заморгала, постепенно привыкая к тусклому освещению, и приподнялась на локте.
– Где я? – вырвалось у меня; я сама поразилась слабости своего голоса. В темноте хмыкнули.
– Вам нужен точный адрес?
– Почему я здесь? Я… я больна?
– Нет, – засмеялся молодой голос. – Вы совершенно здоровы – пока.
– Что здесь происходит? – уже решительно спросила я. Мой товарищ по несчастью явно не хотел разрешить моё недоумение, а, между тем, жуткая нелепость ситуации тревожила меня всё больше и больше.
