Эло Вийдинг была знакома с одним амбициозным человеком, не способным анализировать. Он на долгие годы занял ответственную должность только потому, что находящийся рядом с ним интеллектуал сомневался в своей способности блестящим образом управлять подотчётной ему сферой. Люди вокруг всем довольны, поскольку не знают как, даже не умеют хотеть большего. Интеллектуал без амбиций работает сейчас, разумеется, в какой-нибудь наполовину благотворительной гуманитарной области. Амбициозный же убеждает всех, что именно так в его сфере деятельности всё и происходит. Разница между содержательной работой и просто амбициозным управлением как раз в том и состоит, что занимающиеся содержательным трудом думают неустанно каждый день, без выходных.
Да и коррупционное поведение выражается в освещении далеко не одних только примеров (небескорыстного, конечно же) принудительного полоскания кого-либо в СМИ, а в наличии мафиозной системы негласных договорённостей в среде, которая наполовину или полностью состоит из амбициозных коллег-мошенников мужского и женского пола. С виду же всё выглядит весьма даже безупречно.
В качестве утешения тем, кто всё никак не могут впустить в себя эту ненасытную амбициозность и потому вынуждены страдать: растяжение и воспитание духа, а также закаливание характера путём преодоления трудностей и переживания потерь, является тренировкой на выносливость во имя внутреннего развития. По крайней мере, вы не будете обманывать самих себя. Перевёл статью Жан Прокошин, за что честь ему и хвала.
Юся сидела задумавшись и двигала бумажный стаканчик с кофе. Зачем она это вспомнила. Для чего?
Когда все вышли из центрального помещения, в котором первоначально обнаружили себя в сознании за круглым столом, в нём остались Марта и Ванятка. Глянув на завернувшегося в графитовую толстовку-мантию, усевшегося в кресло, и словно влипнувшего в него и в капюшон парня, Марта усмехнулась этой знакомой подростковой демонстрации – мне никто не нужен, отстаньте все от меня! И пошла изучать это помещение. В круглой гостиной стоял поднос с перевернутыми белыми одинаковыми стаканами, странно, ведь ещё никто из них ничего не пил сегодня. Она стала их поднимать и переворачивать, поднос словно был покрыт песчано-каменно-снежным песком. Материал был непонятен и незнаком, ей захотелось подвигать и попереставлять стаканы, затем, поочерёдно подняв все стаканы, и поставив их перевернув на столешницу у стены, она увидела на подносе вдавленные следы, которые словно образовывали фигуру из пересекающихся вдавленных в крошко-песок (она так решила это называть) кругов. Под её взглядом круги медленно выравнивались, пока поверхность крошко-песка снова не стала ровной и плавной.
– Смотри! – услышала она.
Обернувшись в сторону кресла, где только что сидел Ванятка, там его она не обнаружила, он уже стоял у белой стены, на которой проступало словно туманно акварельное видение какого-то судя по архитектуре города будущего и тут же прошлого. Оно уже словно таяло и покрывалось белым туманом снова превращаясь в белую стену зала.
– Надо рассказать остальным – сказала Марта.
Ванятка согласно кивнул.
– Дождёмся, когда все снова здесь соберутся. Пойду пока к себе. Мне надо подумать. – И Марта пошла по коридору к комнате. В которую пойду, та и моя – и так, по всей видимости, прозвучало в голове каждого из присутствующих.
