Напёрстки и перстни - страница 8

«История плохо предсказывает будущее, но хорошо объясняет настоящее. Мы сейчас переживаем время увлечения историей. Это не случайно. Время революций антиисторично по своей природе. Время реформ всегда обращает людей к размышлениям о дорогах истории. Жан-Жак Руссо в «Трактате об общественном договоре» в предгрозовой атмосфере надвигающейся революции, приближение которой он зарегистрировал, как чуткий барометр, писал, что изучение истории полезно только тиранам. Вместо того, чтобы изучать как было, надо познать, как должно быть. Теоретические утопии в такой эпохе привлекают больше чем исторические документы. Когда общество проходит через эту критическую точку и дальнейшее развитие начинает рисоваться не как создание нового мира на развалинах старого, а в виде органического и непрерывного развития, история снова вступает в свои права. Но здесь происходит характерное смещение. Интерес к истории пробудился, а навыки исторического исследования порой утеряны, документы забыты, старые исторические концепции не удовлетворяют, а новых нет. И тут лукавую помощь предлагают привычные приёмы: выдумываются утопии, создаются условные конструкции, но уже не будущего, а прошлого, рождается квази-историческая литература, которая особо притягательна для массового сознания, потому что замещает трудную и непонятную, неподдающуюся единому истолкованию реальность легко усваиваемыми мифами.» – Мда уж, подумала Юся, вот так не в бровь, а в глаз. Она не особо удивлялась произошедшему, она давно привыкла, что норма в её мире работает именно так. Непредсказуемо. Ответ на вопрос редко давался как положено. Но и вопросы у неё обычно возникали не из серии тех, ответы на которые понятны, просты и бесхитростны.

Когда Марта и все ушли, Ванятка остался один сидеть в кресле в центральной комнате и по кругу слушал Паноптиком (Panopticom) Петера Габриэля.

In the air the smoke cloud takes its form

В воздухе облако дыма принимает свою форму,

Panopticom.

Let’s find out what’s going on

Давайте узнаем, что происходит.

Panopticom.

Let’s see where clues are leading

Давайте посмотрим, куда ведут улики

Panopticom.

Won't you show us what's going on?

Не покажете ли вы нам, что происходит?

Panopticom.

So how much is real?

Так сколько из этого реально?

And we pour the medicine down

И мы выливаем лекарство,

While we watch the world around us

Пока мы смотрим на мир вокруг нас.

We got witness on the ground

У нас есть свидетель на местах,

Takin' in the evidence

Собирающий улики.

And we reach across the globe

И мы охватываем весь земной шар,

We got all the information flowing

Мы получаем всю информацию.

You face the mother lode

Ты имеешь дело с золотой жилой:

Tentacles around you

Щупальца вокруг тебя,

Around you

Вокруг тебя.

From above and deep below the ground

Сверху и глубоко под землей,

It was in Berlin

Дело было в Берлине,

That all the evidence was found

Именно там обнаружили все доказательства.

Look from the street

Рассматриваем с улицы,

And we look down from the skies

И мы разглядываем с небес,

See through the barriers

Видим сквозь барьеры,

We can see through all those lies

Мы можем видеть сквозь всю эту ложь.

…

Panopticom.

Won't you show us what's going on?

Не покажете ли вы нам, что происходит?

Panopticom.

So how much is real?

Так сколько из этого реально?

Tentacles around you

Щупальца вокруг тебя,

Around you

Вокруг тебя.

Песня была навеяна идеей одноименного проекта "бесконечно расширяемого доступного глобуса данных", инициатором которого являлся Габриэль. Текст песни также частично вдохновлен работой трех организаций – Forensic Architecture, Bellingcat и основанной Габриэлем новаторской правозащитной организации WITNESS. Ванятка вспоминал, как смотался в своё время на выставку "Судебная архитектура: свидетели" которая была пятой из серии "Студия архитектора" в Музее современного искусства Луизианы. Вместо того чтобы превращать архитектуру как таковую в объект анализа с помощью моделей и изображений, Forensic Architecture создавала модели и виртуальные пространства, позволяющие по-новому взглянуть на конкретные события. Смысл был в том, что криминалистическая архитектура придавала голос материалам, сооружениям и людям, переводя и распространяя свидетельства преступлений, совершенных против них, рассказывая их истории в виде изображений и звука. Когда инцидент насилия и его свидетели подвергаются пространственному анализу, они приобретают визуальную форму. Соответственно, судебная архитектура – это еще и эстетическая практика, изучающая, как пространство воспринимает события, которые в нем происходят. Расследование и представление свидетельских показаний зависит от того, как событие воспринимается, документируется и преподносится. В отличие от устоявшихся форм расследования преступлений и конфликтов, криминалистическая архитектура использовала ряд нетрадиционных и уникальных методов, чтобы пролить свет на события, основываясь на пространствах, где они происходили. Свидетельские показания, которые занимают центральное место в дискуссиях о правах человека, могут быть чем-то большим, чем просто устные показания в суде. Свидетельствовать может любой материал, такой как листья, пыль и кирпичи.