– Ну конечно… Я же говорила. Мы ведь… Ох!
Джейми свирепо уставился на меня.
– Вот именно – «ох!», – передразнил он с сарказмом. – «Мы оба трахались с тобой» – вот что он сказал.
– Понятно, – пробормотала я. – М-да. Хм… Да, так и было… – Я потерла переносицу и повторила: – Понятно.
И впрямь яснее некуда. Джейми и Джона связывала давняя крепкая дружба, но я знала, что в основе ее – строжайший запрет каким бы то ни было образом намекать на влечение, которое лорд Грей испытывает к моему мужу. И если Джон настолько потерял самообладание, чтобы покуситься на святое…
– А второй раз?
Подробности первого я решила не выяснять.
– А второй раз уже за тебя, – сказал он, и голос у него смягчился, а хмурые складки на лице разгладились.
– Польщена, – отозвалась я с как можно большей иронией. – Но, право, не стоило.
– Да, теперь я понимаю. – Джейми немного покраснел. – Но я слишком вышел из себя и не мог уже сдержаться. Ifrinn! – буркнул он, наклонился за ножом и с силой вонзил его в перекладину скамьи.
Закрыв глаза и сжав губы, он забарабанил пальцами правой руки по бедру. Джейми давно так не делал – с тех самых пор, как я ампутировала обмороженный безымянный палец. Лишь теперь я осознала, насколько все плохо.
– Скажи, – попросила я чуть слышно сквозь стрекот цикад. – Скажи, о чем ты думаешь.
– О Джоне Грее. О Хелуотере. – Глубоко вздохнув, он открыл глаза, хотя избегал встречаться со мной взглядом. – Там я выдержал. Замотался в кокон, как бы ты сказала. Наверное, тоже начал бы пить, выдайся такая возможность.
Он дернул губами и сжал правую руку в кулак, тут же удивленно на нее уставившись: последние тридцать лет она почти не гнулась. Джейми разжал кулак и положил открытую ладонь на колено.
– Я справился. Но там была Женева… Я ведь и про нее тебе рассказывал?
– Да.
Он вздохнул.
– И там был Уильям. Когда Женева умерла, это случилось по моей вине, как нож в сердце… а потом появился Уильям… – Голос его стал мягче. – Ребенок располосовал меня, саксоночка. Вывернул все кишки наизнанку.
Я накрыла его руку своей, он перевернул ладонь, сплетаясь со мной пальцами.
– А чертов содомит меня исцелил, – сказал он так тихо, что я едва расслышала за шелестом реки. – Исцелил своей дружбой.
Джейми набрал полную грудь воздуха и шумно выдохнул.
– Нет, я не убил его. Не знаю, хорошо это или плохо, но я его не убил.
Тоже вздохнув, я прижалась к плечу Джейми.
– Я так и знала. И очень этому рада.
Туман сгустился в серо-стальные тучи, решительно плывущие над рекой и рокочущие громом. Всеми легкими я втянула в себя запах озона, а еще мужской кожи. От Джейми пахло хищным зверем, что уже само по себе аппетитно, но теперь к обычному аромату добавились загадочные – хотя и вкусные – нотки: колбасное амбре, резковатый душок капусты и… да, горчица, причем с какими-то странными специями.
Я принюхалась к Джейми, с трудом подавив желание его лизнуть.
– Ты пахнешь, как…
– Я пахну, как шукрут[33], – перебил он, скривившись. – Погоди. Сейчас помоюсь.
Он встал и шагнул было к реке, но я поймала его за руку.
Джейми посмотрел на меня и медленно притянул к себе. Я не сопротивлялась. Более того, руки сами поднялись его обнять, и мы с облегчением выдохнули в унисон.
Я была бы рада просидеть так вечность, вдыхать острый пыльный запах капусты и слушать стук сердца под моим ухом. Все сказанное – и недавно случившееся – никуда не делось, оно витало рядом с нами призраками из ящика Пандоры, но сейчас, в эту секунду, утратило всякий смысл.
