После этой рыбалки в моём теле странные изменения случились. Когда холодно, организм в особом режиме работать начинает. От меня такое сильное тепло исходит, что в избе меня вместо печки используют. Меня даже на зимнюю рыбалку не берут, если лёд тонкий. И снег, и лёд подо мною сразу таят, и приходится мне частенько менять дислокацию. Однажды засиделся, засмотрелся, как Никита из лунки окуньков выдёргивает, да так и бултыхнулся в воду. Хорошо, хозяин рядом оказался. Подполз по льду и за лапу меня выдернул.
В трескучие морозы меня силком в дом загоняют. Печка в доме, конечно, тоже есть, но её недостаточно. Опять же экономия на дровах и угле. К тому же тепло моё особенное – полезное, исцеляющее, силу человеку даёт. Бывало, протопишь избу, как следует, и уже духота, как в бане. Тогда выпроваживают меня на улицу, чтобы я в коровнике посидел или в курятнике.
Наша корова Пестроня постоянно просит, чтобы я в лютую стужу хоть полчаса рядом с ней побыл. Скучно ей по полгода в коровнике сидеть. В тесноте, в темноте, в холоде да без движения. Вот и захожу по нескольку раз на дню поболтать. Затрагиваем разные темы, благо кругозор у меня широкий. А всё больше о весне мечтаем. Невесёлая у неё жизнь, а когда о хорошем думаешь, всё легче.
Пожалел я как-то Пестроню, а она мне говорит:
– Это ещё что – терпимо. Как подумаешь, каково оленям зимой, лосям, косулям и всем нашим, кто травой питается, даже страшно становится. Снега иной раз по два метра выпадет – где они там траву находят, я вообще не представляю! Ужас! А морозы какие! За сорок градусов бывает! За пятьдесят! Страшно! А в пургу холод до костей пробирает. Сколько раз слышала – и замерзают, и умирают от голода. Бывает такая зима лютая, что до весны мало кто доживает. О-хо-хо, зиму пережить – не поле перейти. Даже хищников зимой жалко.
Послушал я тогда Пестроню и полюбил её ещё больше. Захотелось ей косточку принести, припрятанную шкурку от сала, да вовремя вспомнил, что у нас рационы разные. А ещё мне почему-то вспомнился один странный случай.
Повстречал я как-то зимой знакомую собачку и спрашиваю:
– Что-то давно тебя не видно. Случилось чего?
– Да с хозяйкой моей плохо. Всё время от неё не отхожу.
– А что с ней? – разволновался я.
– Депрессия у неё.
Удивился я: что за болезнь такая? Оказалось, это какая-то таинственная хворь, которую никакими анализами выявить нельзя, но люди от неё очень страдают. Сплошь и рядом.
– Разве твоя хозяйка в холодном тёмном сарае живёт? – сыпал я вопросами. – Её по полгода оттуда не выпускают? Солнца не видит?
– Нет, что ты.
– Неужели на улице живёт, на морозе? – ахнул я.
– Мы в тёплом доме живём. Хорошо у нас, уютно, всё есть.
– Подожди, она что, голодает? Одним сеном питается?
– Да нет, с питанием у нас всё хорошо. Полный холодильник. Деликатесы едим.
– Тогда я вообще ничего не понимаю! – растерялся я. – Странно. Я-то думал, у животных зимой самая страшная жизнь, а получается, люди ещё больше мучаются.
– Я сама уже запуталась, – вздохнула моя знакомая. – А как помочь, не знаю, – и пошла, понуро опустив хвост.
У меня сердце сжалось от сострадания. Мы, собаки, постоянно себя виним, если хозяин вдруг упал духом, не в настроении, а уж если заболел – это вообще страшно. Нет ничего ужаснее для собаки, чем болезнь хозяина. Помню, однажды Никита заболел, так я чуть с ума не сошёл.
