– И не сравнивай! Там колхоз, соцсоревнование, условия совсем другие. Благодатный край, скажу вам, не наш суровый север!
– Да с такими председателями стыдно плохо жить! Заметили, какая богатая была ярмарка?
– Я так волновалась, когда скачки показывали. Лихо! Так болела…
– А уж песни какие задушевные…
– Мне почему-то Галину Ермолаевну жалко было – столько лет положила на этого гордеца Ворона. Конечно, он и любил, и страдал, но заставил – таки ее первой признаться.
– А мне вот Даша Шелест очень понравилась. Девушка с характером, добилась своего! Просто умница и красавица!
– А играла ее артистка Клара Лучко. Между прочим, твоя тезка, Кларочка.
– Да, наша Клара тоже красавица!
– Интересно, а в жизни бывает такая любовь как в кино?
– Конечно, бывает!
– Клара, а ты влюблялась когда-нибудь?
– Ты не знаешь, кто тот парень в ДК? Я его раньше не видела, – не отвечая на вопрос, спросила Клара.
– Я ж тебе говорила, Сашка, художник, в ДК работает, – ответила всезнающая Вера. – Полгода назад здесь появился. Такой гордый, заносчивый, одно слово – ленинградец. – Взглянув на мечтательное лицо подруги, с досадой воскликнула: – Ой, Кларка, что это ты? А ну, быстро пошли домой!
Мысли Клары были далеко отсюда, она шла абсолютно безучастная, даже не заметила, как девчонки-подружки попрощались и убежали к себе.
Верочка нарочито громко вставила ключ в замочную скважину, дважды повернула его и, открыв дверь, пропустила Клару вперед.
– Заходи! Сейчас будем пить чай.
– Я не хочу.
Вера продолжала опекать любимую Ларочку, как она ее частенько называла, и, надо отдать ей должное, чутко реагировала на малейшие изменения в поведении или настроении подруги. Много усилий для этого не требовалось – ее подопечная совершенно не умела скрывать свои чувства. Вот и сейчас по напряженному молчанию стало ясно, что она не в себе.
– Эй, дорогуша, что это с тобой? Не нравишься ты мне!
Клара, покусывая от волнения губы, присела на стул и исподлобья взглянула на подругу.
– Ну, говори, не стесняйся!
– Я не знала, что так бывает …
– Даже не думай! – чуть ли не на полуслове оборвала ее Вера. – Все говорят, он плохой. Слышишь меня? Хорошие люди сюда добровольно не приезжают.
– А мы с тобой? – осуждающим тоном спросила Клара.
– А мы – по направлению, – отрезала Вера. Она не хотела, чтобы жизнь Клары чем-нибудь осложнялась, а любые отношения с таким парнем, как Сашка, это больше, чем осложнение, это – настоящая проблема. – А ты, часом, не влюбилась? – в изумлении от своей догадки спросила она.
– Откуда я знаю?! Конечно, что я вообще могу знать о любви, – в ответ упрямо задрала свой носик Клара.
– Всё, пропала! С первого взгляда! Влюбилась! Ой, не к добру это, – взмахнув руками, совсем по-старушечьи запричитала Вера. – Не того выбрала, глупенькая! Бессердечный он.
Клара, вспылив, вскочила со стула, сделала круг по комнате, потом повернулась лицом к подруге:
– Да как ты можешь так говорить о человеке? Что ты понимаешь?
– Да побольше твоего! Между прочим, никогда не витаю в облаках, на жизнь трезво смотрю. В отличие от тебя разбираюсь в людях! Сама посуди, ленинградец, художник, заметь, не каменщик, не плотник. Одет с иголочки, вещи на нем дорогие, пахнет опять же не «Шипром» и не «Тройным». Это я заметила, когда мимо проходила, точно не здесь он все это покупал. А раз так, чего, скажи на милость, ему в Ленинграде не жилось? Зачем в такую-то даль подался? Бежал или прячется. Можешь ты это понять?
